Верность и измена в произведении солнечный удар. Тема любви в рассказе И.А.Бунина «Солнечный удар

Иллюстрация к рассказу И.А.Бунина «Солнечный удар»

В творчестве Ивана Алексеевича Бунина любовь всегда трагична, и порой она не спасает, а ведёт к гибели. Герои его известных произведений не познают семейного и тихого счастья, чтобы не разбить любовную лодку о быт.

Рассказ «Солнечный удар» по-своему удивителен и разнообразен. Писатель анализирует в нем серьезную проблему личностного характера: выбор, который несет за собой последствия. Герои делают свой выбор, и оказываются вдалеке друг от друга, без надежды на воссоединение.

Это произведение повествует о неожиданной любви, которая вспыхнула между главными героями — поручиком и прекрасной незнакомкой. Иван Бунин не дает им имена, дабы показать, что они — обычные люди, а история их вовсе не уникальна. Пара не готова к большому и светлому чувству, и у них совершенно нет времени разбираться в нем, так как у них есть всего одна ночь, которую они проводят, наслаждаясь друг другом. Когда наступает время прощаться, поручик не задумывается о том, какая нападет на него смертельная тоска после того, как его возлюбленная навсегда покинет корабль. Точно перед глазами у него проходит вся жизнь, которая и измеряется, оценивается теперь с высоты нежного чувства, которое заключило его в цепи.

Встреча поручика и незнакомки стала для них обоих «солнечным ударом» : ослепила страстью, а потом опустошила их души. И.А.Бунин показывает нам, что у каждого человека есть потребность любить и быть любимым, но в его рассказе эта любовь лишена иллюзий. Не каждый человек может принять на себя такую большую ответственность — любить . Для героев этой истории любовь оказалась необъятным счастьем, которого они себе не смогли позволить.

«Прекрасная незнакомка…»

Очевидно, что этим произведением автор хотел показать драматичный исход любви. Бунин никогда не писал о счастливой любви. По его мнению, воссоединение и родство душ – это совсем иное чувство, не имеющее ничего общего со страстью, которая возвышается до небес. Настоящая любовь, как уже было сказано, приходит и уходит внезапно, как солнечный удар.

Между тем, каждый из нас волен выбирать, как поступить в той или иной ситуации. Встреча героев была попыткой заглушить в себе тревожный голос тоскующего сердца.

Любовь, которую осознал поручик слишком поздно, почти губит его, лишает радости жизни; он чувствует себя «постаревшим на десять лет». Точно ища спасения от нахлынувшей нежности, он бросается в город, бродит по рынку, проходит мимо людей и чувствует себя страшно одиноким. Это горько-сладкое чувство мешает ему думать и трезво смотреть на мир. Он точно знает, что он больше никогда не встретится со своей незнакомкой.

У любви, которую описывает в своих произведениях Бунин, отсутствует будущее. Его герои никогда не смогут обрести счастья, они обречены страдать. «Солнечный удар» еще раз раскрывает бунинскую концепцию любви: «Полюбив, мы умираем…» .

Дорофеева Александра

Бунинскую концепцию любви раскрывает и рассказ "Солнечный удар", написанный в Приморских Альпах в 1925 году.
Это произведение, на мой взгляд, типично для Бунина. Во-первых, оно построено так же, как и многие другие рассказы, и
рисует переживания героя, в жизни которого встретилось большое чувство. Так будет и во многих произведениях писателя из
цикла "Темные аллеи": "Руся", "Натали", "Галя Ганская"… Во-вторых, Бунина в большей степени интересует герой,

именно его глазами мы смотрим на мир, но, как ни странно, "носителем действия" будет героиня. Ее появление вырывает
героя из привычного для него "мира", и даже если тот в него возвращается, то жизнь его все равно будет иной.

Итак, рассказ начинается встречей на теплоходе двух людей: мужчины и женщины. Между ними возникает взаимное
влечение, и они решаются на мгновенную любовную связь. Проснувшись утром, они ведут себя так, как будто ничего не
произошло, и вскоре "она" уезжает, оставив "его" одного. Они знают, что уже никогда не увидятся, не придают никакого
значения встрече, но… что-то странное начинает происходить с героем… В финале поручик опять оказывается в той же самой
обстановке: он вновь плывет на корабле, но "чувствует себя постаревшим на десять лет".

Эмоционально рассказ действует на читателя поразительно. Но не потому, что мы сочувствуем герою, а потому, что
герой заставил нас задуматься над смыслом бытия. Почему герои остаются несчастливыми? Почему Бунин не дает им права
обрести счастье? Почему, пережив такие прекрасные мгновения, они расстаются?

Рассказ назван "Солнечный удар". Что же это название может означать? Создается ощущение чего-то мгновенного,
внезапно поражающего, а здесь - и влекущего за собой опустошение души, страдание, несчастье. Это особенно отчетливо
чувствуется, если сопоставить начало и конец рассказа. Вот начало: "После обеда вышли из ярко и горячо освещенной
столовой на палубу и остановились у поручней. Она закрыла глаза, ладонью наружу приложила руку к щеке, засмеялась
простым прелестным смехом". А вот финал: "Поручик сидел под навесом на палубе, чувствуя себя постаревшим на десять
лет".

В самом начале рассказа мы еще не знаем героев, автор не называет имен, используя прием умолчания. Кто "он"?
Бунин называет его просто поручиком, видимо, стремясь показать читателю, что это человек обыкновенный, лишенный
каких-либо ярких индивидуальных черт. А кто "она"? "Маленькая женщина" с "прелестным смехом". Бунину не важно, кто
они: они - всего лишь мужчина и женщина, которые неожиданно встретились. Отнюдь не случайно автора перестают
интересовать детали. Ведь в центре рассказа "он" и "она".

История любви героев своеобразно обрамлена двумя пейзажами. "Впереди была темнота и огни. Из темноты бил в лицо
сильный, мягкий ветер, а огни неслись куда-то в сторону…". Кажется, что природа становится здесь чем-то подталкивающим
героев друг к другу, способствующим возникновению у них любовных чувств, обещающим что-то прекрасное. И в то же время,
возможно, описание ее несет в себе мотив безысходности, ведь здесь есть нечто, предвещающее финал, где "темная летняя
заря потухала далеко впереди, сумрачно, сонно и разноцветно отражаясь в реке, еще кое-где светившейся дрожащей рябью
вдали под ней, под этой зарей, и плыли и плыли назад огни, рассеянные в темноте вокруг". Складывается такое
впечатление, что герои, появляясь из "темноты", вновь растворяются в ней. Писатель высвечивает лишь миг в их судьбах.

"Пространственное" перемещение огней в этих пейзажах тоже чрезвычайно важно. Они как будто обрамляют историю любви
героев: в первом пейзаже были впереди, обещая счастье, а во втором - позади. Вот теперь все замкнулось, и повтор
"плыли и плыли" кажется намеком на монотонность жизни поручика без "нее".
Заканчивается рассказ "пейзажем души" поручика. Что же произошло с героем? Почему его жизнь кажется законченной?

Вернемся к началу рассказа. Внимательный к звукам, запахам Бунин описывает незнакомку глазами поручика. И в ее
портрете появляются детали, которые, в понимании Бунина, свойственны видению охваченного влечением человека: "…рука,
маленькая и сильная, пахла загаром", "крепка и смугла она вся под этим легким холстинковым платьем после целого месяца
лежанья под южным солнцем". В этих натуралистических деталях ощущается стихийность восприятия чувства. И
"сумасшествие" - "атрибут" той любви, которую рисует Бунин. Здесь пока еще нет духовности.

Дальнейшие действия как будто не зависят от героев. "Он" и "она" повинуются зову плоти. "Кинулся",
"прошли", "вышли", "поднялись", "выехали" - посмотрите, какое обилие глаголов. Думается, что этой быстрой сменой
действий, этим бесконечным повторением глаголов движения, автор стремится акцентировать внимание читателя на появлении в
действиях героев какой-то "горячечности", изображая их чувство как болезнь, которой нельзя противостоять. Но в
какой-то момент мы начинаем понимать, что "он" и "она" все-таки любили друг друга по-настоящему. Осознание этого
приходит к нам тогда, когда Бунин впервые заглядывает в будущее героев: "Поручик так порывисто кинулся к ней и оба
исступленно задохнулись в поцелуе, что много лет вспоминали потом эту минуту: никогда ничего подобного не испытал за всю
жизнь ни тот, ни другой".

В описании утра автор использует характерный для него прием "нанизывания" эпитетов и деталей, которые передают
ощущения героев, придают осязаемость чувствам: "В десять часов утра, солнечного, жаркого, счастливого, со звоном
церквей, с базаром на площади" героиня уезжает. Ее образ вновь дан глазами героя: "..свежа, как в семнадцать лет,
проста, весела и - уже рассудительна". Она ведет себя так, словно эта встреча ничего не значит для нее. Именно героиня
называет их роман "солнечным ударом". Но продлить этот "солнечный удар" "она" не хочет, ибо подобное продлить
нельзя. И далее Бунин со свойственным ему мастерством описывая поведение поручика в момент расставания, три раза
повторяет слово "легко": "…как-то легко согласился", "в легком и счастливом духе", "так же легко". Эта деталь -
свидетельство тому, что и герой не готов к продолжению отношений.

"Она" уехала… И вдруг выясняется, что прежняя душа героя "умерла", но "родилась" новая - совсем другая.

Однако нельзя сказать, что он духовно возродился, ибо бунинский герой - человек слабый. Там, где чеховский Гуров решит
свою судьбу сам, поручик оставит все, как есть. Почему? Потому что в чеховских рассказах есть устремленность в будущее.

Любовь у Чехова - "либо остаток чего-то громадного, либо нечто, что в будущем разовьется в нечто громадное". У
бунинских героев будущего нет вообще, любовь для них - это мгновение, удар. Возможно, эту любовь можно сравнить со
вспышкой чудесного света, озаряющего жизнь людей. Герой проходит путь от низменного влечения к высшему чувству, но,
когда он это поймет, будет уже поздно. Поручик откроет в себе "совсем новое чувство - то странное, непонятное чувство,
которого совсем не было, пока они были вместе, которого он даже предположить в себе не мог, затевая вчера это, как он
думал, только забавное знакомство, и о котором уже нельзя было сказать ей теперь!". И отсюда новое видение мира героем. Приводя такую длинную цитату, я бы хотел отметить
особенности бунинского психологизма. Присмотритесь: сделано почти по-толстовски. Изменение порядка слов - инверсии, и
вновь "нанизывание" эпитетов, и "нанизанные" друг на друга придаточные предложения, относящиеся к слову "чувство".

Что для поручика самое страшное? Чувства, воспоминания. Они становятся для него мукой. Именно в этом и заключается
трагедия героя - ему некуда от них деться, он не знает, что делать дальше. Базар, не замеченный героем, когда он
провожал незнакомку, теперь становится предметом его внимания. Раньше бы поручик не заметил ни навоза среди телег, ни
мисок, ни горшков, ни баб, сидящих на земле, и фраза "вот первый сорт огурчики, ваше благородие!" не показалась бы ему
столь мелочной и пошлой, как теперь. Все это было так невыносимо, что он убежал оттуда. "Он" идет в собор. Спасенья
нет нигде! Раньше внутренняя и внешняя жизнь поручика совпадали, но теперь они находятся в конфликте, и потому герой в растерянности. Бунин тщательно описывает все
те предметы, что встречается на пути героя, раздражая его. Герой "цепляется" взглядом за всякие мелочи: за пустые
улицы, кривые дома незнакомого города, за портрет в витрине. Все ему кажется прозаичным, пошлым, бессмысленным.

Думается, что этим подчеркнута неприкаянность героя. "Как дико, страшно все будничное, обычное, когда сердце поражено,
- да, поражено, он теперь понимал это, - этим страшным солнечным ударом, слишком большим счастьем?". Эти слова могли бы
стать эпиграфом к рассказу.

Автор впервые дает портрет героя почти в самом конце рассказа. "Обычное офицерское лицо, серое от загара, с
белесыми выгоревшими от солнца усами и голубоватой белизной глаз" превращается в лицо страдающего человека и имеет
теперь "возбужденное, сумасшедшее выражение" Почему герой перестает быть безликим только теперь? Случайно это или нет?
Наверное, нет: ведь только сейчас он узнал, что такое любовь.

Все было таким же, как вчера, но герою казалось другим. Целый ряд деталей рассказа, а также сцена встречи
поручика с извозчиком помогают нам понять авторский замысел. Самое главное, что мы открываем для себя, прочитав рассказ
"Солнечный удар", - у любви, которую описывает в своих произведениях Бунин, отсутствует будущее. Его герои никогда не
смогут обрести счастья, они обречены страдать. "Солнечный удар" еще раз раскрывает бунинскую концепцию любви:
"Полюбив, мы умираем…".

Сочинение

В своем прозаическом творчестве И. А. Бунин часто обращается к вечным темам. Тема любви - одна из главнейших в его произведениях. В истинной любви, по И. А. Бунину, есть что-то общее с вечной природой. Прекрасно только то чувство любви, которое естественно, не выдумано. Такому чувству писатель сложил подлинный поэтический гимн. Уже в самом названии рассказа «Солнечный удар» выражена непреодолимая сила любовного чувства, его преобразующее воздействие на человека.

Обыденная обстановка, обыденная ситуация - однодневная вспышка страсти безымянных героев - выбрана автором рассказа специально, чтобы оттенить эту мысль. Лишь воспоминания поручика - спонтанные, все захватывающие - проясняют истинный смысл промелькнувших мгновений прошлого. Герой вспоминает о случайном знакомстве на пароходе, о любовном приключении и разлуке навсегда. Возлюбленная сошла с парохода в маленьком уездном городке поздним вечером. А утром, после пьянящей ночи, - «солнечное, жаркое, счастливое, со звоном церквей» - завершение столь же жарких, пылких переживаний и начало разлуки.

С отъездом возлюбленной у поручика появилось болезненное ощущение утраты: «странное, непонятное чувство, которого совсем не было, когда они были вместе». Страдания нарастают: «Как дико, страшно все будничное, обычное, когда сердце поражено… этим страшным «солнечным ударом», слишком большой любовью, слишком большим счастьем!»

Ощущение утраты резко изменяет восприятие героем окружающего мира. Жизнь городка становится «глупой, нелепой», красота природы кажется ненужной, а слепящий свет, «пламенный и радостный», исходит от «как будто бесцельного солнца». С потерей любимой бессмысленной становится вся красота мира. Мастер пейзажной живописи, И. А. Бунин воссоздает яркое природное цветение, но лишь для того, чтобы передать рожденные им страдания одинокого человека. Весь мир, объективно прекрасный, субъективно воспринят как мучительное испытание, все в нем усиливает несчастье. Немудрено, что рассказ (после поэтической зарисовки вечерней заря) кончается кратким сообщением: «Поручик сидел под навесом на палубе, чувствуя себя постаревшим на десять лет».

В пределах кратчайшего временного отрезка произошла психологическая метаморфоза. Этот композиционный прием убеждает нас: все переживания поручика - тоска по уехавшей возлюбленной, внутренняя сосредоточенность на чувстве к ней, боль одиночества - столь же естественно свойственны его душе, как первый порыв страсти.

Неожиданно, но закономерно пробуждается присущая любому человеку и до поры дремлющая способность к всепоглощающей любви. Осмысление любви в рассказах И. А. Бунина выражает общее представление писателя о жизни: мир катастрофичен, и любовь лишь призрак подлинного счастья земного бытия и, может быть, самый короткий путь познания его неосуществимости. Искусство для И. А. Бунина становится возможностью увековечения мига, в котором проявляется и красота, и трагедия, и вечная тайна мира.

Другие сочинения по этому произведению

Любовь в рассказе И. А. Бунина «Солнечный удар»: легкое увлечение или трагедия всей жизни? Мотив любви «как солнечного удара» в прозе И. А. Бунина Смысл названия и проблематика рассказа И. А. Бунина «Солнечный удар» Тема любви в прозе И.А.Бунина (на примере рассказа "Солнечный удар"). Рецензия на рассказ И.Бунина «Солнечный удар» История создания и анализ рассказов о любви ("Солнечный удар", "Чистый понедельник")

Иван Алексеевич Бунин сегодня, пожалуй, более других писателей начала XX века заслуживает звания классика. Та бурная революционная эпоха, в которую он жил, не могла не повлиять на его человеческое и писательское мировоззрение, но Бунин, в отличие от других больших художников - Горького, Шолохова, Замятина, - остался верен избранному еще в молодости пути служения литературе как таковой, безотносительно к ее классовой, идейной, социальной направленности. Безусловно, у Бунина есть произведения в высшей степени злободневные (вспомним хотя бы «Окаянные дни»), и высказывания его о событиях в тогдашней России более чем определенны с политической точки зрения, но все-таки главное у писателя не это. Основным содержанием его произведений стало то, что волновало и занимало нас на протяжении всей нашей истории: проблемы взаимоотношения человека и мира, добра и зла, вечного и сиюминутного, и именно это побуждает нас сегодня читать и перечитывать Бунина, заново переживая то, что переживали до нас миллионы людей. Воистину прав тот, кто впервые сказал: классика всегда современна. И, конечно же, одной из вечных тем, воплощенных в творчестве Бунина, является любовь. Понимание писателем главного человеческого чувства далеко не тривиально. Попробуем же разобраться, каково оно и почему в произведениях Бунина любовь предстает как «солнечный удар».

Жизнь, попавшая под всевидящий бунинский взгляд, поражает не только силой художественной изобразительности, но и своей подчиненностью каким-то внутренним, неведомым человеку законам. Нечасто прорываются они на поверхность: большинство людей так и не испытывают их рокового воздействия. Словно отдавая дань модернистским настроениям того времени, Бунин ищет примеры вулканического извержения страсти, которая трагически подчиняет человека своим слепым силам.

Собственно, эта трактовка угадывается уже в некоторых предреволюционных произведениях писателя. Вспомним «Игната», «Сны Чанга» или рассказ 1916 года «Сын», который как бы предваряет «Дело корнета Елагина». Разве убийство Эмилем госпожи Моро и последующая неудачная попытка покончить с собой не продиктованы теми же неумолимыми причинами, что и смерть артистки Сосновской от руки Елагина?

Как и встреча Эмиля с госпожой Моро, знакомство и сближение Елагина с Сосновской означает не просто любовь, а «жуткий расцвет, мучительное раскрытие, первую мессу пола». Елагин говорит следователю:«... наша несчастная встреча с ней - рок, Божья воля». И в другом месте сам автор характеризует Сосновскую: «Жизнь ее была сплошным томлением, непрестанной жаждой уйти прочь от постылого земного мира».

Здесь, как и в других рассказах 20-х годов («Огнь пожирающий», «Воды многие», «Преображение»), смерть - разрешительница всех противоречий. И позднее, в новеллах знаменитого сборника «Темные аллеи», слышен тот же голос отчаяния, словно говорящий «нет» человеческому счастью. После долгой разлуки и размолвок соединяются Алексей Мещерский и Натали («Натали»), но вскоре героиня умирает в преждевременных родах. Далеко от России встречаются два эмигранта - официантка парижской столовой Ольга Александровна и генерал Николай Платонович, оба изгнанные с родины, оба одинокие, но судьба в последний раз наказывает их: неожиданно генерал умирает («В Париже»),

Да, может показаться, что эти и многие другие произведения Бунина окрашены пессимизмом. Известно высказывание Горького: «Бунин переписывает “Крейцерову сонату” под титулом “Митина любовь”». Мне кажется, с этим можно и даже нужно поспорить, ведь в «любовных» рассказах Бунина нет и следа того аскетического отрицания плоти, которое пронизывает насквозь произведение Л.Н. Толстого.

Митина любовь к Кате - это необыкновенное по силе и чистоте чувство, которое в сравнении с «обыденным» увлечением Кати выглядит почти сверхъестественным. Для Мити трагическое противоречие заложено с самого момента зарождения их любви. «Уже и тогда нередко казалось, будто есть две Кати: одна та, которую с первой минуты знакомства с ней начал настойчиво желать, требовать Митя, а другая - подлинная, обыкновенная, мучительно не совпадавшая с первой». Митя гибнет, когда эта другая Катя разбивает созданный им идеал, и его сближение с бойкой деревенской молодухой Аленкой лишь обостряет ощущение страшной утраты. Настоящая любовь - величайшее благо, и она отнюдь не ограничивается сферой платонического, но и одной чувственностью ее не подменишь, - словно говорит нам писатель.

Целомудренный юноша чувствует себя обкраденным, опустошенным в мире, где любовь - всего лишь предмет торговли, либо по-деревенски откровенной («за пятерку на поросят»), либо «одухотворенной» Катиным «служением искусству». Такой любовью Митя жить не может. Своим характером, строем чувств, силой и стойкостью любви Митя похож на героев ранних бунинских рассказов, например, на Андрея Стрешнева («Последнее свидание»), не умеющего «просто любить» и жестоко обманутого Верой. Кстати, как и Катя, Вера объясняет свой поступок любовью к искусству, в данном случае к музыке.

Необычайная сила и искренность чувств свойственна героям бунинских рассказов, и в них нет смакования интимных сторон отношений между мужчиной и женщиной. Там, где любовь, - все свято. Некий поручик встретил на пароходе незнакомую, соблазнительную женщину, замужнюю и вполне порядочную («Солнечный удар»). Что это? Заурядный адюльтер? «Пароходный» роман? «Даю вам честное слово, - говорит женщина поручику, - я совсем не то, что вы могли обо мне подумать. На меня точно затмение нашло. Или, вернее, мы оба получили что-то вроде солнечного удара». Чувственный порыв героев рассказа постепенно и словно против их воли вводит поручика и женщину в заколдованный мир новых отношений, которые действуют на них сильно и больно, и тем страшнее оттого, что они расстались навсегда и как бы умерли друг для друга. Дорожное приключение перерастает в настоящее потрясение, от которого сердце уже не оправится. Трудно отыскать другой рассказ, который в столь сжатой форме и с такой силой передавал бы драму человека, познавшего вдруг подлинную, слишком счастливую любовь. Счастливую настолько, что, продлись близость с этой маленькой женщиной, любовь тотчас же ушла бы, оставив лишь боль, причиненную «солнечным ударом».

Такова любовь по Бунину. Слепой рок, драма несоответствий, трагедия безысходности. Можно роптать и жаловаться, получив солнечный удар, но нельзя жить без солнца. Можно сетовать на злую судьбу, приведшую к разрушительной любви, но нельзя жить вовсе без нее. Мне кажется, именно это говорит нам И.А. Бунин в своих произведениях, и до сих пор они дороги нам и любимы нами потому, что в них мастерство большого художника сочетается с оригинальным и в то же время очень близким любому человеку видением мира, в котором мы живем и умираем и в промежутке между этим, конечно же, любим.

Герой известного бунинского рассказа, не названный по имени поручик, встречает на пароходе очаровательную попутчицу, «маленькую женщину», возвращающегося с черноморского курорта: “Поручик взял ее руку, поднес к губам. Рука, маленькая и сильная, пахла загаром. И блаженно и странно замерло сердце при мысли, как, вероятно, крепка и смугла она вся под этим легким холстинковым платьем после целого месяца лежанья под южным солнцем, на горячем морском песке (она сказала, что едет из Анапы)”. Поручик узнает от дамы, что у нее есть муж и трехлетняя дочка, но своего имени она так и назвала.

Поручик и дама сходят на пристани ближайшего города. Вечер, ночь и утро они проводят в гостинице: “Вошли в большой, но страшно душный, горячо накаленный за день солнцем номер с белыми опущенными занавесками на окнах и двумя необожженными свечами на подзеркальнике, — и как только вошли и лакей затворил дверь, поручик так порывисто кинулся к ней и оба так исступленно задохнулись в поцелуе, что много лет вспоминали потом эту минуту: никогда ничего подобного не испытал за всю жизнь ни тот, ни другой”.

Утром же они расстаются, и поначалу это расставание нимало не огорчает героя рассказа: “ — Нет, мой милый, — сказала она в ответ на его просьбу ехать дальше вместе, — нет, вы должны остаться до следующего парохода. Если поедем вместе, все будет испорчено. Мне это будет очень неприятно. Даю вам честное слово, что я совсем не та, что вы могли обо мне подумать. Никогда ничего даже похожего на то, что случилось, со мной не было, да и не будет больше. На меня точно затмение нашло... Или, вернее, мы оба получили что-то вроде солнечного удара...

И поручик как-то легко согласился с нею. В легком и счастливом духе он довез ее до пристани, <...> при всех поцеловал на палубе и едва успел вскочить на сходни, которые уже двинули назад”.

И только позже, оставшись один, поручик ощутил невыносимое горе и тяжесть разлуки: “И он почувствовал такую боль и такую ненужность всей своей дальнейшей жизни без нее, что его охватил ужас, отчаяние”. Чувство давящей тоски от расставания с женщиной, которая лишь теперь стала ему дорога, становится особенно тяжелым при виде сцен чужой жизни — размеренной и равнодушной, словно ничего не произошло за эти вечер, ночь и утро... “Вероятно, только я один так страшно несчастен во всем этом городе”, — подумал он <...>“.

Лейтмотив бунинского рассказа — палящее, жаркое солнце, заливающее город. Сквозной мотив безжалостных солнечных лучей и раскаленного воздуха наделен дополнительным смыслом: солнце и жара ассоциируются с жаром и огнем недавно пережитой страсти, с “солнечным ударом”, который испытали он и она. Во второй части рассказа, следующей за расставанием героев, в описании солнца и его действия на вещи и на самого поручика доминируют оттенки значения, связанные с испепелением, с сожжением. “Погоны и пуговицы его кителя так нажгло, что к ним нельзя было прикоснуться. Околыш картуза был внутри мокрый от пота, лицо пылало...”; “Он вернулся в гостиницу, точно совершил огромный переход где-нибудь в Туркестане, в Сахаре”; “в номере было душно и сухо, как в духовой печи...”. Любовь не столько “возвышает” или дарует счастье, сколько превращает одержимого ею в пепел... Проявлением этого “пепла” в вещественном мире рассказа становится “белая густая пыль”, белесы и загорелое лицо, и глаза поручика. “Поручик сидел под навесом на палубе, чувствуя себя постаревшим на десять лет” — так заканчивает Бунин свой рассказ.

“Солнечный удар” был написан автором в изгнании — в Приморских Альпах в 1925 году. Более чем за четверть века до этого, в 1899 году, был создан и напечатан рассказ другого известнейшего русского писателя, А. П. Чехова, — “Дама с собачкой”. Фабула этого рассказа и история, описанная в “Солнечном ударе”, обладают несомненным сходством. Герой чеховского произведения, Дмитрий Дмитрич Гуров, знакомится с замужней дамой, Анной Сергеевной, на курорте, в Ялте, и подобно решительному поручику почти принуждает ее к любовному свиданию: “<...> он пристально взглянул на нее и вдруг обнял ее и поцеловал в губы, и его обдало запахом и влагой цветов, и тотчас же он пугливо огляделся: не видел ли кто?

— Пойдемте к вам... — проговорил он тихо.

И оба пошли быстро.

У нее в номере было душно <...>“.

Сравним в бунинском рассказе: “Поручик пробормотал:

— Сойдем...

— Куда? — спросила она удивленно.

— На этой пристани?

Он промолчал. Она опять приложила тыл руки к горячей щеке.

— Сумасшествие...

— Сойдем, — повторил он тупо. — Умоляю вас...

— Ах, да делайте, как хотите, — сказала она, отворачиваясь”.

В отличие от боязливого Гурова, который, целуя Анну Сергеевну, боится быть увиденным кем-либо, поручик действует смелее и безогляднее. Дмитрий Дмитрич стал добиваться любовной близости после недели знакомства, в то время как герой Бунина поступает подобным образом по отношению к женщине, которую впервые увидел “три часа назад”. И поручик открыто целует ее при прощании. Но в главном ситуации сходны: герои добиваются близости с малознакомыми женщинами, свидание происходит в душной комнате, и тот и другой провожают женщин — Гуров на поезд, поручик — на пароход.

Слепящее солнце и душный жаркий воздух, лейтмотивы “Солнечного удара”, предварены, предугаданы в “Даме с собачкой”: душно не только в комнате Анны Сергеевны. Духота ялтинского воздуха становится одной из тем первого разговора Гурова с заинтересовавшей его дамой: “Говорили о том, как душно после жаркого дня”. В день, когда она стала возлюбленной Дмитрия Дмитрича, “в комнатах было душно, и на улицах вихрем носилась пыль, срывало шляпы. Весь день хотелось пить, и Гуров часто ходил в павильон и предлагал Анне Сергеевне то воды с сиропом, то мороженого. Некуда было деваться”.

В “Солнечном ударе” трижды упоминаются пароходы: на первом из них поручик знакомится с очаровательной попутчицей, на втором она уплывает из города, на третьем уезжает он сам. Но пароход есть и в ялтинском рассказе Чехова: “Вечером, когда немного утихло, они пошли на мол, чтобы посмотреть, как придет пароход”. Это вечер того дня, когда Анна Сергеевна станет возлюбленной Гурова. Сходна и одна деталь обстановки комнат, в которых происходят два свидания — Гурова с Анной Сергеевной и поручика с безымянной дамой. В комнате возлюбленной Дмитрия Дмитрича на столе стоит свеча: “одинокая свеча, горевшая на столе, едва освещала ее лицо, но было видно, что у нее нехорошо на душе”. В гостиничном номере, где остановились персонажи Бунина, “две необожженные свечи на подзеркальнике”. Впрочем, сходство соседствует с различием. Чеховская свеча словно бросает на произошедшее печальный свет истины: произошедшее для героини — падение. Отдаленный, смутный прообраз этой свечи — огарок в “Преступлении и наказании” Ф. М. Достоевского, освещающий Соню Мармеладову и Раскольникова, читающих евангельский рассказ о воскрешении Лазаря: “Огарок уже давно погасал в кривом подсвечнике, тускло освещая в этой нищенской комнате убийцу и блудницу, странно сошедшихся за чтением вечной книги”. При свете огарка сидят двое грешников, но Соня кается в своем грехе и Раскольников раскается в своем. Они будут прощены и спасены. Так и чеховских героев если не спасет, то возвысит над обыденностью чувство, которое окажется любовью.

А в “Солнечном ударе” свечи не горят: страстью пылают поручик и его случайная попутчица, и им не надо света. А их связь не греховна — страсть бунинских героев поставлена автором вне морали, может быть, выше ее...

Две дамы, Анна Сергеевна и безымянная знакомая тоже безымянного поручика, внешне похожи. Обе они — миниатюрные, “маленькие” женщины.

Как и героиня бунинского рассказа, Анна Сергеевна фон Дидериц спешит внушить возлюбленному мысль, что она честная и порядочная женщина:

“— Верьте, верьте мне, умоляю вас... — говорила она. — Я люблю честную, чистую жизнь, а грех мне гадок, я сама не знаю, что делаю. Простые люди говорят: нечистый попутал. И я могу теперь про себя сказать, что меня попутал нечистый”.

“Попутал нечистый” — метафорическое для Анны Сергеевны именование близости с Гуровым, отводящее долю вины некоей внешней силе. Подобно ей, героиня бунинского рассказа называла безумие и некую непроизвольность своей близости с поручиком выражением “солнечный удар”.

Впрочем, между двумя выражениями есть также разница, и очень большая. Медицинско-физиологическое “солнечный удар” — это как бы признание своей невиновности в произошедшем; случившееся для героини — некая “болезнь”, душевный и нравственный “обморок”. Женщина была весела и беззаботна, когда встретилась с поручиком: “Она закрыла глаза, ладонью наружу приложила руку к щеке, засмеялась простым прелестным смехом <...> и сказала:

— Я, кажется, пьяна... Откуда вы взялись? <...> Но все равно... Это у меня голова кружится или мы куда-то поворачиваем?”

Она не очень переживает из-за измены мужу: “Спали мало, но утром, выйдя из-за ширмы возле кровати, в пять минут умывшись и одевшись, она была свежа, как в семнадцать лет. Смущена ли была она? Нет, очень немного. По-прежнему была проста, весела и — уже рассудительна”.

Но слова Анны Сергеевны фон Дидериц “попутал нечистый” — это признание героиней греховности содеянного. Измена мужу морально раздавила Анну Сергеевну, лишила ее прежних красоты и молодости: “Анна Сергеевна, эта “дама с собачкой”, к тому, что произошло, отнеслась как-то особенно, очень серьезно, точно к своему падению <...>. У нее опустились, завяли черты и по сторонам лица печально висели длинные волосы, она задумалась в унылой позе, точно грешница на старинной картине.

— Нехорошо, — сказала она. — Вы же первый меня не уважаете теперь.

<...> ...Было видно, что у нее нехорошо на душе.

— Пусть бог меня простит! — сказала она, и глаза у нее наполнились слезами. — Это ужасно.

— Ты точно оправдываешься.

— Чего мне оправдываться? Я дурная, низкая женщина, я себя презираю и об оправдании не думаю. Я не мужа обманула, а самое себя. И не сейчас только, а уже давно обманываю. <...> И вот я стала пошлой, дрянной женщиной, которую всякий может презирать”.

Чехов, во многом обновивший поэтику русской прозы, связь героя и героини оценивает со строгостью, характерной для русской классической литературы. Оправданием для Гурова и Анны Сергеевны являются как пошлость, в которой погрязли жена героя и муж героини, так и природа их чувства: “курортный роман” перерастает в настоящую любовь. За случайной встречей в душной Ялте последует сумасшедший и неизбежный приезд Гурова в город С., где живет Анна Сергеевна, а после его ялтинская возлюбленная приедет к нему в Москву. “И казалось, что еще немного — и решение будет найдено, и тогда начнется новая, прекрасная жизнь; и обоим было ясно, что до конца еще далеко-далеко и что самое сложное и трудное только еще начинается”.

Чехов не любит ставить все точки над “i” и часто завершает свои произведения открытыми финалами (об этом подробно сказано в книге А. П. Чудакова “Поэтика Чехова”. М., 1971). Таким образом он заканчивает и “Даму с собачкой”. Но перемена в душевном настрое Анны Сергеевны и особенно Гурова совершилась: “Какие дикие нравы, какие лица! Что за бестолковые ночи, какие неинтересные, незаметные дни! Неистовая игра в карты, обжорство, пьянство, постоянные разговоры всё об одном. Ненужные дела и разговоры всё об одном отхватывают на свою долю лучшую часть времени, лучшие силы, и в конце концов остается какая-то куцая, бескрылая жизнь, какая-то чепуха, и уйти и бежать нельзя, точно сидишь в сумасшедшем доме или в арестантских ротах!” Несколько выспренний пафос и нервные интонации сообщают долю иронии этой несобственно-прямой речи, передающей мысли Гурова. Но в главном она вполне серьезна.

Поручик после встречи и расставания с очаровательной попутчицей тоже ощущает всё иначе: “У подъезда стоял извозчик, молодой, в ловкой поддевке, и спокойно курил цигарку. Поручик взглянул на него растерянно и с изумлением: как это можно так спокойно сидеть на козлах, курить и вообще быть простым, беспечным, равнодушным?” И немного дальше: “На углу, возле почты, была фотографическая витрина. Он долго смотрел на большой портрет какого-то военного в густых эполетах, с выпуклыми глазами, с низким лбом, с поразительно великолепными бакенбардами и широчайшей грудью, сплошь украшенной орденами... Как дико, страшно все будничное, обычное, когда сердце поражено, — да, поражено, он теперь понимал это, — этим страшным “солнечным ударом”, слишком большим счастьем!”

Но в отличие от чеховского персонажа, увидевшего пошлость быта, среды, в которой он доселе пребывал, бунинский поручик открывает “всего лишь” обыденность мира, бытия. От пошлости можно отвернуться, попытаться убежать, — именно это делает чеховский Гуров. Но от мира убежать нельзя. “Прозрение” поручика влечет за собою не преображение, а ощущение невыносимой тяжести и невозвратимой утраты.

Гуров приезжает в город, где живет его возлюбленная. Поручик не может даже послать телеграмму: “И он вдруг опять быстро встал, взял картуз и стек и, спросив, где почта, торопливо пошел туда с уже готовой в голове фразой телеграммы: “Отныне вся моя жизнь навеки, до гроба, ваша, в вашей власти”. Но, дойдя до старого толстостенного дома, где была почта и телеграф, в ужасе остановился: он знал город, где она живет, знал, что у нее есть муж и трехлетняя дочка, но не знал ни фамилии, ни имени ее! Он несколько раз спрашивал ее об этом вчера за обедом и в гостинице, и каждый раз она смеялась и говорила:

— А зачем вам нужно знать, кто я, как меня зовут?”

Да, поручик полюбил свою попутчицу, полюбил тяжело и безнадежно. Но любила ли она его? Слова повествователя об их поцелуе: “никогда ничего подобного не испытал за всю жизнь ни тот, ни другой” как будто бы несомненно свидетельствуют, что да. (Между прочим, это единственное высказывание, отражающее знания, которыми может обладать только рассказчик, но ни один из персонажей “Солнечного удара”.)

Отличия бунинского текста от чеховского связаны с особенным пониманием природы любви автором рассказа “Солнечный удар”. “Бунин, по складу своей натуры, остро ощущал всю неустойчивость, зыбкость, драматичность самой жизни <...>. И потому любовь в этом ненадежном, хотя и прекрасном мире оказывалась, по его представлению, наиболее хрупкой, недолговечной, обреченной” — так пишет об осмыслении автором “Солнечного удара” любви А. А. Саакянц (Саакянц Анна. И. А. Бунин // Бунин И. А. Жизнь Арсеньева. Повести и рассказы. М., 1989. С. 38).

Встреча двух героев бунинского рассказа — случайность, которой словно бы и не было. Ведь заканчивается действие рассказа там же, где и началось, — на пароходе; но теперь поручик один, как будто дамы никогда и не было. Герой и героиня безымянны; М. В. Михайлова, анализировавшая рассказ, видела в этом особенный прием абстрагирования от конкретики, приобщающий персонажей к вечности: “В любви герои Бунина подняты над временем, обстановкой, обстоятельствами. Что мы знаем о героях “Солнечного удара”? Ни имени, ни возраста” (Михайлова М. В. И. А. Бунин. “Солнечный удар”: беспамятство любви и память чувства” // Русская литература XIX—XX веков. Учебное пособие для поступающих в МГУ им. М. В. Ломоносова: В 2 т. Т. 2. Изд. 2-е, доп. и перераб. М., 2000. С. 52). Позволим себе с этим не согласиться: неужели профессия героя и точно указанное воинское звание служат их приобщению вечности? Безымянность героя связана с тем, что повествование ведется с его психологической точки зрения, а человек осознает себя самого как неповторимое “Я”, а не как носителя некоего имени; ее же имя не упомянуто, потому что неизвестно поручику. Невозможно представить себе чеховского Гурова не знающим имени Анны Сергеевны. Имя свидетельствует о значимости существования, знание героями имен друг друга — о значимости и значительности их встречи, влекущей за собой душевные перемены. О такой встрече и пишет Чехов. Бунин повествует о другом — о мимолетной, ослепительной и испепеляющей вспышке света. Две внешне похожие истории оказываются в своей глубине совсем разными.
© Все права защищены