Заказные уголовные дела. «О создании Федеральной специализированной Комиссии по пересмотру заказных уголовных дел Полиция о заказных уголовных делах
С добрым утром. Я Санодзе Тамари Важаевна. Проживаю в Санкт-Петербурге с 2014 года по приглашению своих родственников Санодзе Зураба Важаевича и Королюк Ларисы Сергеевны. Они вели предпринимательскую деятельность.
Я обучилась в течении нескольких месяцев и после работала у них продавцом-консультантом в ООО» Алгоритм-Кухни». Принимали заказы передавали на фабрику» Дедал-Сервис» г Волгодонск, передавали заказчикам, устанавливали. После моего приезда приблизительно через 1, 5 года они решили продать данное ООО (причины мне не известны). Сделка была проведена официально и законно.
И они открыли ООО» Торговый дом кухни». Также вели предпринимательскую деятельность они, я работала продавцом-консультантом. Также они добавили дизайн интерьера и сами рисовали проекты. Была заказчица Антропова Любовь Владимировна.
Заказала дизайн проект квартиры с реализацией. Ремонтные работы длились несколько месяцев. Во время ремонта также заказала всю корпусную мебель и кухонный гарн тур в ООО торговый дом кухни. Заказы были переданы на изготовление на фабрике, изготовлено и привезено.
И насколько мне известно, на момент завершения всех работ, у неё не было забрано бытовая техника так как не было ею оплачено и должна была по купленным чекам за вещи которые относились к ванной комнате (ею не были оплачены, не оплачена по сей день, покупала Королюк и Санодзе з. Из личных средств). На этом этапе 30. 03.
2017 года от имени её брата Антропова Олега Владимировича (зам нач гсу по СПб и Ленинград обл) к нам в салон пришли несколько головорезов и начали всем троим угрожать, расправой и сказали пострадаем не только мы, но и все наши родственники. Они попытались объяснить в чем дело, но тщетно. После их ухода я написала Антроповой Любе, зачем она прислала каких то бандюг, она типа ничего об этом не знает. И 31.
03. 2017 года вечером к нам уже заглянули с правоохранительных органов с выборгского района Винтовки Андрей и участковый. Я и Королюк были на месте. Господин Винтовки очень воодушевленно ответил Королюк, что» мы попали, так как попросило тяжёлая артиллерия Антропов О.
В) и нам конец. На меня быстро составили протокол и сказали, чтобы я уходила. И зачем им это нужно было?.
Затем что начался оказывается беспредел — залезли к Королюк в личных вещах, в карманы и везде где можно было. Забрали у нее личный ноутбук и компьютер с работы, также чеки по которым Антропова должна была отдать Королюк около 150 000 тыс. И договора с заказчиками (мне известно только одна фамилия Сергеева Алексея Николаевича). После они писали и в прокуратуру, и МВД, но все тщетно.
Через некоторое время Антроповой отказали в возбуждении уголовного дела, но компьютеры не были возвращены. И пошли угрозы в адрес моего брата, что его она обязательно посадит. За что от неё такая агрессия и от её брата мне непонятно. Правоохранительные органы предупредили всех в ТЦ что если кто нибудь из заказчиков будет к нам приходить в наше отсутствие, чтобы всех направляли к ним.
И начали прессинг руководство. Естественно в военно полевых условиях работать было невозможно и начались проблемы. Отданы заказы, где что то они не смогли полностью отдать и т. Д.
И лишь по моему в ноябре возбудили какое то уголовное дело и Винтовки Андрей привёз приставов и изьял всю мебель компании как-будто там было ООО» Алгоритм-Кухни», которое было продано и не принадлежит Королюк и Санодзе З. В. С лета с 2016 года. Переписали протокол от 31.
03. 2017 года так как им было нужно потому что Королюк в тот день 31. 03. 2017 года не расписалась.
Они обзвонили по всем договорам всех заказчиков, чьи договора забрали и всех приглашали писать заявления. И на данный момент возбуждено уголовное дело по статье 159 ч 4. Уголовное дело под номером Меня вызывают типа в качестве1/17. 01/40/0019/710945 возбуждено 15.
11. 2017. Вызывают в качестве свидетеля, но исход то понятен, придёшь и закроют. За что?
За то чего не совершала! Когда дело заказное. В связи с этим прошу проверить по распечаткам все телефонные звонки Антропова Олега и Винтовкина Андрея в тот период и с его начальством, юстановить связь. Проверить телефонные звонки Винтовкина или его сотрудников с заказчиком с Сергеевым.
Установить почему за период с июня 2017 года по сентябрь 2018 год не были возвращены компьютеры. Почему и на каком основании был переписан протокол от 31. 03. 17 года и указан место нахождения ООО алгоритм кухни, если там таковой не находился и они выезжали по заявлению Антроповой и она заказывала мебель в ООО торговый дом кухни.
И на каком основании в декабре 2017 года изъяли с ТЦ всю мебель типа как принадлежащее ООО алгоритм кухни. Прошу проверить весь ход следствия и выявить правомерность или абсурдность уголовного дела. Прошу ответ направить на электронный адрес.
Достигшие меня сегодня отголоски одного ранее полностью выигранного мною на стадии предварительного следствия заказного уголовного дела – оно было прекращено за отсутствием состава преступления, а обвиняемый реабилитирован, подали идею выпуска в свет настоящей публикации.
1. Что это такое. История вопроса.
Начнем с того, что существование заказных уголовных дел признал еще в 2006 году широко известный народу прокурорЮ. Чайка – артефакт до сих пор можно найти по настоящей ссылке: (http://www.newsru.com/russia/16aug2006/chayka.html).На мой взгляд дефиниция заказного уголовного дела выглядит следующим образом – уголовное дело, по которому конкретные представители правохоронительной системы, имеющие как непосредственное (производство предварительной проверки в порядке ст. ст. 144, 145 УПК РФ, надзирающий прокурор на стадии возбуждения уголовного делопроизводства предварительного следствия, так и опосредованное отношение к производству по нему, а также к его рассмотрению по существу, из корыстной либо иной личной заинтересованности, а также находясь под давлением административного ресурса стороны заказчика(ов), выступают в качестве инструмента оказания давления на заказанных лиц.
Как показывает практика, с тех пор, как г-н Ю. Чайка признал существование настоящего «секрета Полишинеля», ничего не изменилось, за исключением того, что к заказным уголовным делам – а я неслучайно пишу это слово без кавычек, ввиду того, что эти дела всегда там, где в конце концов все интересы конвертируются в монету – прибавились так называемые «политические заказные» дела, т.е. дела, в которых жертвой «назначается» какое-либо лицо, для того чтобы:
А) служить громоотводом для тех личностей (или команд, приближенных к конкретной личности), на которых ни в коем случае не должна пасть даже тень подозрения – называю их «Жёны Цезаря» - (Caesaris conjunx extra suspicationem est).;
Б) для того, чтобы быть «козлом отпущения», тогда как в ситуации, ну хотя бы просто для разрядки общественного мнения, кто-то да был виноват, и, разумеется наказан – называю их вполне логично – «Ведьмы», вспоминая о любимой забаве американского народа времен 1953 года;
В) совместить в себе «козла отпущения» и «громоотвод» - наихудший, практически «непробиваемый» вариант.Самыми распространенными статьями уголовного кодекса, фигурирующими в подобных делах, являются и , хотя, мне особо памятен случай защиты Доверителя по явно, скажу более, очевидно для всех заказному делу, возбужденному по .
Причем самым забавным обстоятельством этого дела было то, что до вступления моего Доверителя в должность, вменяемые ему якобы неисполненные судебные решения его предшественники не исполняли минимум лет 10, и, на момент возбуждения уголовного дела, судебные решения уже были исполнены.
Обвинение по тому заказному делу, на полном серьёзе, вменяло в виде способа совершения указанного преступления совершение моим Доверителем законных действий во исполнение одной из действующих федеральных программ, что иначе как бредом и назвать нельзя.
По заказным делам, пожалуй, работает принцип – был бы человек, а вот какую статью под него найти – правохоронители определятся без проблем – УК РФ весьма объемное произведение.
Главное, что нужно осознать лицу, попавшему в состояние заказанного, это то, что простая логика, здравый смысл и элементарнейшая объективность следствия в отношении него применяться не будут.
Разумеется, у каждого заказного дела имеется конкретная цель, редко выходящая за пределы следующего списка:
- понудить лицо совершить какие-либо действия - отказаться от собственности, либо операций связанной с ней, отказаться (уйти) с занимаемой должности;
- скомпрометировать лицо и его бизнес;
- «уничтожить» лицо на территории конкретного субъекта РФ - «расчистить поляну» самим фактом его «рьяного» явно заказного и беспочвенного уголовного преследования, при котором ни одно предприятие, учреждение и т.п. не пожелает иметь с ним дело, опасаясь навлечь на себя гнев наместников;
- физически устранить лицо, оказывая на него воздействие длительной следственно-судебной ситуацией (в случае наличия у него хронических заболеваний, о которых известно заказчику).
Подобные дела возбуждаются только для того, чтобы склонить заказанное лицо к требующимся от него действиям, а также сплошь и рядом применяются в ситуации, когда заказанное лицо не должно занять какую-либо должность. Протяженность таких дел во времени может превышать полтора года.
Полную противоположность им представляют дела, по которым от правохоронителей требуется скорость по направлению их в суд и соответственно оперативное рассмотрение их в суде.Подобные проекты решаются уже более серьезными заказчиками, так как одного покровительства «админов следствия» и надзирающих прокуроров здесь явно мало.
2. Чего ожидать. Что делать, а от чего воздержаться.
Ожидать только грязной борьбы, молчаливого подыгрывания следствию со стороны суда, который будет удовлетворять ходатайства следствия, направленные на проведение всего арсенала следственных действий в отношении Вас, а так же открыто игнорировать все доводы Ваших жалоб в порядке .Обольщаться по поводу жалоб в порядке ст. ст. 123, 124 УПК РФ также не стоит – руководство следствия и надзирающая прокуратура также будет настроена «не видеть зла».
Чего делать не следует, так это скисать и покупаться на угрозы. Угрозы обязательно будут. Способ их передачи будет самый разный – как непосредственно через следователя и оперативников, так и через общих с заказчиком знакомых, так и через супруга (супругу), с которыми всенепременно будут работать.
Угрожать разумеется будут - изменением меры пресечения; арестом всего имущества в размерах, даже явно превышающих якобы причиненный, якобы имевшим место преступлением вред; распространением информации о Ваших личных «грешках» (если таковые имели/имеют место); невозможностью когда-либо в дальнейшем занять достойное место в обществе и т.п. и т.д.
- не приходить на допросы и т.п. раньше адвоката – сразу отсекаете возможность со стороны следователя и его «админа» запустить в Вас бациллу страха, высказанную в форме, не применимой в присутствии защитника;
- не принимать вызовы от неизвестных абонентов;
- сразу же после попытки известных предложить встречу с целью сказать «что-то важное», твердо сказать нет;
- пользоваться для переговоров со своими только мессенджерами telegram и signal, причем в первом устанавливать режим секретного чата с удалением сообщений по прошествии 10 секунд и обязательно устанавливать двустороннюю верификацию;
- ни под каким соусом не встречаться с оперативными сотрудниками – необходимо помнить, что вызовы для производства опроса и т.п. это всего лишь оперативно-розыскные мероприятия, на которые, как и на мероприятия, по производстве предварительной проверки в порядке ст. ст. 144, 145 УРК РФ Вы вправе не являться без каких-либо последствий со стороны закона.
Приведу следующий пример - по заказному уголовному делу явно «коммерческого» характера, следствием в постановлении о привлечении были указаны время и место преступления – – которые никак не сочетались с действительностью, в виду того, что заказанное лицо находилось как минимум за 4000 км от места якобы имевших место событий.
Разумеется, линия защиты предусматривала как можно более «долгий процесс» - года на полтора-два минимум, с раскрытием указанного факта не десерт… но… не вынесла душа поэта и один неудачный телефонный звонок в авиа-кампанию, документ которой и фиксировал вышеуказанный факт, поставил на этой «ломовой» для обвинения задумке жирный крест.
При этом в телефонном разговоре фигурировало лишь желание лица получить справку из авиа-кампании без указания на какой-либо период времени. Как Вы понимаете – болтун, находка для шпиона.
3. Процессуальный противник – первый и единственный – Ваш персональный следователь.
Необходимо отметить, что этот герой Вашего романа в 90% случаев вовсе не рад встрече с Вами. Мало вероятно, что заказное дело достанется полностью «деревянному», неопытному индивиду, который бы не мог осознать, что является лишь игрушкой в руках своего «админа», зарабатывающего на нем свои дивиденды.К слову, ещё меньше вероятность того, что со следователем «поделятся». Таким образом, Ваш оппонент прекрасно осознает, что Ваша вина как минимум под вопросом, а он сам втянут в авантюру, от которой не может отказаться.
Более того, следователь с первого дня вынужден производить в отношении Вас явно незаконные действия, за которые, впоследствии, вполне может поплатиться.
Бедняга рад бы этого не делать, но вопросы руководства типа: «тебе еще сколько до пенсии - некоторые, когда им оставалось всего-то два месяца, вылетали?!», ставят его на место.
Разумеется, на наивные просьбы к руководству о даче письменных указаний по делу, которые могли бы хоть как-то прикрыть следователя в дальнейшем, он слышит лишь издёвки.
В виду того, что по заказным делам каждую неделю проводятся совещания и даются абсурдные указания о производстве никчемных следственных действий – в угоду заказчику - находясь в подобной ситуации, следователь, первоначально в душе скорее всего даже сочувствующий своей жертве, на пятом-шестом месяце общения, начинает люто ненавидеть «клиента», а в дальнейшем, начинает воспринимать дело как личную вендетту.
Психика раба здесь работает безотказно. Более того, следователь периодически вспоминает о том, что «политика» в любой момент может поменяться, и что в роли «крайнего», т.е. виноватого в незаконном уголовном преследовании окажется именно он, а все указания руководства, которые он безропотно выполнял будут исключительного его инициативами со всеми вытекающими из них последствиями. Иными словами, следователь всегда боится свою жертву.
4. Ключ к ситуации.
Из описанного следует, что у Вас «всё плохо». Но, существует ключ. На самом деле все просто.Уже много лет я вижу одну и ту же закономерность - большая часть следователей и оперативников являются «верхоглядами» и никогда не забирается в суть изучаемого в ходе уголовного дела вопроса.Следователи может быть и хотели бы этого, но у них мало времени – одни статистические карточки заполнить и отчеты для своих «админов» написать – времени не напасешься.Поэтому весь процесс это – «галопом по Европам».
Оперативники – отдельная песня. Как всегда, после получения заветной для них статистической карточки формы 1.2 (которой официально уже давно не существует) – хоть трава не расти.
Заказные дела, как правило, возбуждаются в отношении специалистов в своей отрасли, знающих о существовании определенных нюансов. Обвинители редко находят советчиков из разряда компетентных лиц, а если и находят, то их познания редко сравнимы с познаниями «жертв», ведь «жертвы» почти всегда успешнее, а, следовательно, и профессионально более «подкованы», в связи с чем и заказаны.
Так, если речь идет о строительстве – обвинители не пытаются вникнуть в тонкости указанного ремесла, если речь идет о банковском деле – все еще более запущено.Задача стороны защиты по подобным делам максимально полно затащить в дело интересные ей данные, которые могли в дальнейшем позволить «развалить» дело в суде.
В суде у стороны защиты должен быть на руках набор фактов, который никак не изучался следствием в ходе расследования, способный завести обвинение в тупик и вызвать у суда непреодолимое желание как минимум направить уголовное дело на дополнительное расследование.
«Воевать» со следствием следует лишь за как можно более длительный срок расследования, ведь как я уже писал выше, конъюнктура заказных дел постоянно меняется, даже заказчики иной раз уходят в лучший мир – такое у меня также случалось по одному делу подобной категории.
Какая-либо смысловая борьба на предварительном следствии должна быть исключена полностью, так как побуждать следствие к «работе над ошибками» в опасном для фигуранта дела ключе недопустимо.
5. Итоги.
Мой 20-ти летний опыт следователя говорит о том, что именно в подобных делах имеются реальные возможности «дать сдачи» обвинению. Оправдательный приговор по таким делам, не самоцель. Зачастую они затухают по следующей схеме - следствие - суд - возвращение на дополнительное расследование (для сохранения престижа) - прекращение.С учетом того, что такие дела, как правило расследуются отделами по расследованию особо важных дел в следственных управлениях по субъектам, а отделы эти частенько называют «отделами по прекращению особо важных дел», делайте правильные выводы.
Анализирует юридические нормы, регулирующие порядок возбуждения уголовного дела и предварительного расследования, контроль за его соблюдением, ответственность за нарушение порядка возбуждения уголовного дела и предварительного расследования; правосознание исполнителей заказных дел и лиц, обязанных контролировать их деятельность; практику обжалования действий органов предварительного расследования и решения вопросов о привлечении к юридической ответственности исполнителей заказных уголовных дел. Указывая на недостатки в этих элементах российской правовой системы, автор вносит предложения по их устранению.
О таком явлении в России, как заказные уголовные дела, известно давно и на всех уровнях. В свое время председатель Совета судей России Ю. Сидоренко, выступая против предложений приостанавливать полномочия судей при возбуждении уголовного дела против их родственников, писал: "Если сегодня возбуждение уголовных дел используется как отработанный до совершенства метод конкурентной борьбы и устранения противников между предпринимателями, да и политиками, нетрудно предположить, насколько успешно он может быть применен в отношении служителей Фемиды".
В средствах массовой информации регулярно появлялись публикации об использовании средств уголовного процесса правоохранительными органами в связи с просьбами друзей руководителей этих органов усмирить назойливых кредиторов, решить корпоративный спор в их пользу либо организовать уголовное преследование и принуждение к определенным действиям в рамках уголовного дела - все это рассматривалось как средства элементарного вымогательства. Авторы "громких" материалов неоднократно сообщали также о предпринимаемых запредельных усилиях, чтобы вырваться из колеи обвинительного механизма и добиться реабилитации, чему прокуратура, в конечном итоге возглавляющая систему, в которую входят исполнители заказных уголовных дел, хладнокровно препятствует.
Среди подобных материалов особенно ценны подтверждающие и анализирующие это явление статьи и выступления судей и сотрудников правоохранительных органов <3>. Наконец, стали признавать в своих публичных выступлениях практику заказных уголовных дел и генеральные прокуроры страны.
Из единичных заказные дела переросли в стабильное явление российской юридической практики в 90-е гг. прошлого века. В так называемом тоталитарном советском государстве его единая собственность не допускала схватки за экономические объекты. В правовом российском государстве развернулась борьба за бывшие общие и ставшие частными предприятия и объекты собственности. Активизировались и потребительские отношения и связанные с ними споры об исполнении имущественных обязательств. Объективно повысился спрос на публичную защиту действительного или мнимого имущественного права. Самый радикальный способ - уголовное преследование противника с применением к нему мер уголовно-процессуального принуждения. В уголовном судопроизводстве, в отличие от гражданского, государство соглашается с позицией одной из сторон конфликта с момента его начала и со всей мощью своего аппарата действует в пользу того, кого избрало потерпевшим.
Характерным признаком заказных уголовных дел являются имущественные требования органов уголовного преследования к подозреваемому (обвиняемому) по заявлениям лиц, которые не имеют законных оснований для предъявления таких требований в порядке гражданского судопроизводства. Отсутствие оснований для иска в независимый суд компенсируется знакомствами и подкупом следователей и прокуроров, выбивающих искомое мерами уголовно-процессуального принуждения.
Спрос на такие средства извлечения имущественных выгод упал на почву "формировавшейся годами государством низкой оплаты службы и социальной незащищенности, особенно у сотрудников милиции, фрустрации - нравственно-эмоционального состояния человека, который сознает невозможность законными средствами изменить противостоящую ему и воспринимаемую как враждебную нищенскую действительность, выполнить свою социальную роль кормильца семьи, порождающей депрессию или агрессивность. Такое состояние при наличии у сотрудников властных полномочий, компрометирующих материалов, специальных средств и оружия общественно опасно. Властные полномочия конвертируются в недостижимые законным путем материальные ценности" .
В последние годы материальное положение сотрудников правоохранительных органов улучшается. Однако от обнаруженного ими "в голодные годы" бизнеса уже глупо отказываться при существующих условиях российской правовой системы, позволяющих со всеми удобствами практически без риска для себя использовать приватизированные инструменты уголовного преследования для наживы своей и своих близких. Эти условия можно увидеть в таких элементах правовой системы, как юридические нормы, регулирующие порядок возбуждения уголовного дела и предварительного расследования, контроль за его соблюдением, ответственность за нарушение порядка возбуждения уголовного дела и предварительного расследования; правосознание исполнителей заказных дел и лиц, обязанных контролировать их деятельность; юридическая практика по обжалованию действий органов предварительного расследования и по решению вопросов о привлечении к юридической ответственности исполнителей заказных уголовных дел.
Правовая система здесь понимается в широком смысле как совокупность всех юридических средств и явлений. При таком определении правовой системы говорится о целенаправленном использовании государством ее элементов для регулятивно-организующего и стабилизирующего воздействия на общественные отношения, поведение людей. Но свой замысел законодатель или государство в целом редко может довести до завершающих стадий механизма правового регулирования без искажений. Превращение "хотели как лучше" в "получилось как всегда" происходит в неподвластных полностью государственной воле элементах правовой системы. Личные и ведомственные интересы правоприменителей являются порогами на пути течения конституционных и отраслевых принципов права в акты реализации юридических норм.
Возбуждение уголовного дела. Уголовно-процессуальный кодекс РФ вполне определенно устанавливает поводы для возбуждения уголовного дела. Основания же для этого ("наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления" - ч. 2 ст. 140) сформулированы так, что "достаточность" данных всецело зависит от правосознания следователей и контролирующих их лиц.
Под заказными уголовными делами здесь понимаются дела, связанные с имущественными спорами. Они составляют лишь часть, хотя и большую, незаконно возбуждаемых уголовных дел с целью наживы и устранения неугодных лиц. Хорошо известен такой метод, как подбрасывание намеченным жертвам наркотиков и оружия, что составляло часть промысла известных "оборотней МУРа". Процветанию таких дел в той же мере способствуют все нижеприведенные явления российской правовой системы.
Но в настоящей статье подробнее рассматриваются условия для незаконных уголовных дел, связанных именно с имущественными притязаниями лиц, в интересах которых такие дела возбуждаются. Сразу же можно обнаружить лазейку между уголовным и гражданским процессуальным законодательством, позволяющую следователям, имеющим слабое представление о соотношении гражданского и уголовного права, возбуждать заказные дела. Правовое положение участников гражданского оборота, основания возникновения и порядок осуществления права собственности и других вещных прав, договорные и иные обязательства, а также другие имущественные и связанные с ними личные неимущественные отношения регулирует гражданское законодательство (п. 1 ст. 2 ГК РФ), но не уголовное. Уголовное право лишь охраняет право собственности (ч. 1 ст. 2 УК РФ).
Прежде чем приступить к охране права собственности, необходимо убедиться в его наличии у заявителя. Основания приобретения права собственности (из которого возникает и право имущественного требования) установлены также не уголовным, а гражданским правом (ст. 218 ГК РФ). В основном право собственности возникает из сделок, порядок заключения, форма и условия которых опять же определяются гражданским правом.
Однако эти прописные истины известны далеко не каждому следователю. Что уж говорить о следователях, если о судьях представители судебной же системы верно (по собственным наблюдениям) пишут: "Уже есть слой судей, ничего не ведающих о категориях гражданского права". При таком уровне правосознания следователей, прокуроров, судей уголовных коллегий любой обратившийся за защитой имущественного права в уголовном судопроизводстве является потерпевшим собственником в силу факта обращения, а не в силу юридических фактов, порождающих право собственности, а лицо, на которого указал такой потерпевший, - должником без установления юридических фактов, порождающих обязательства. Тем более обязательства считаются следователем установленными без "излишеств" гражданского судопроизводства, когда он заинтересован в исходе дела (принял "заказ" к исполнению).
При наличии спора о гражданском праве истец (лицо, которое полагает свое право нарушенным) должен в исковом заявлении указать обстоятельства, на которых он основывает свои требования и доказательства, подтверждающие эти обстоятельства (ст. 131 ГПК РФ). Причем гражданское право содержит выработанные тысячелетиями правила допустимости доказательств в подтверждение сделок и иных обязательств, исключающие возможность оговора.
Для возбуждения уголовного дела ничего этого не нужно в силу самой общей нормы ч. 2 ст. 140 об основаниях возбуждения уголовного дела и ст. 75 УПК РФ, где определены как недопустимые доказательства, полученные с нарушением требований только Уголовно-процессуального кодекса, в который не включена вековая мудрость юридической мысли о недопустимости доказательств имущественных притязаний, содержащаяся в гражданском праве. Поэтому с легкостью возбуждаются уголовные дела по заявлениям миноритарного акционера о нарушении имущественных прав акционерного общества решениями органов управления акционерного общества, только и уполномоченных в силу ст. 53 ГК РФ говорить об интересах общества; по заявлениям лица о мошенническом невозврате займа, не подтверждаемого письменными доказательствами, но зато доказываемого "показаниями очевидцев", что прямо противоречит запрету Гражданского кодекса РФ ссылаться на них в подтверждение передачи денег (ст. 161, п. 1 ст. 162, ст. 808 ГК РФ) и т.п.
Российское уголовно-процессуальное законодательство позволяет в уголовном производстве не только охранять, но и регулировать гражданско-правовые отношения, т.е. устанавливать следователями до судебного решения основания возникновения гражданских прав и обязанностей, в защиту которых возбуждается уголовное дело при неразрешенном споре о наличии права. Отсутствие в уголовно-процессуальном законодательстве барьера в виде обязанности заявителя подтвердить свое имущественное право (или исходя из понятий уголовного права - привести доказательства объекта имущественного преступления) в соответствии с гражданским законодательством для защиты его в порядке уголовного судопроизводства является первым условием для заказных дел, усугубленным гражданско-правовым невежеством или нигилизмом следователей и прокуроров.
О существовании проблемы контроля над возбуждением уголовного дела говорят изменения норм отечественного Уголовно-процессуального кодекса в последние годы.
В 2001 г. Уголовно-процессуальный кодекс РФ ввел новшество в порядок возбуждения уголовного дела (ст. 112 УПК РСФСР): на постановление следователя, дознавателя о возбуждении уголовного дела стало необходимым получить согласие прокурора (ч. 4 ст. 146 УПК РФ) <8>. Федеральным законом от 5 июня 2007 г. N 87-ФЗ "О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон "О прокуратуре Российской Федерации", изменившим редакцию ст. 146 УПК РФ, был восстановлен прежний порядок: прокурор лишь уведомляется о возбуждении уголовного дела <9>. Никакой реальной ответственности за незаконно возбужденные уголовные дела прокуроры при всех этих изменениях, конечно же, не несли. Но сейчас устранены даже формальные основания обвинять прокуроров в соучастии в создании заказных уголовных дел. Законодатель предпринял дополнительные шаги для имиджа "святого" облика прокуратуры, и только.
Законом прямо не предусмотрен судебный порядок обжалования постановлений о возбуждении уголовного дела, а соответственно, не определены вопросы, подлежащие исследованию судом, и содержание судебного постановления по жалобам на незаконное возбуждение уголовного дела.
Постановлением от 23 марта 1999 г. N 5-П Конституционный Суд РФ прекратил производство по жалобе на отказ в судебной защите от возбуждения уголовного дела, указав, что постановление о возбуждении уголовного дела само по себе не затрагивает права граждан, хотя судьи Конституционного Суда РФ А.Л. Кононов и Т.Г. Морщакова в особых мнениях привели аргументы неизбежности нарушения прав граждан властными действиями на основании незаконного возбуждения уголовного дела <10>. Суды, основываясь на этом Постановлении, не принимали к рассмотрению жалобы на постановление о возбуждении уголовного дела.
Позже Конституционный Суд РФ изменил свою позицию. В Определении от 27 декабря 2002 г. N 300-О он сказал, что жалобы на постановления о возбуждении в отношении конкретных лиц уголовного дела подлежат судебному рассмотрению с учетом правовых позиций, изложенных в его Постановлении от 23 марта 1999 г.: "При осуществлении в период предварительного расследования судебного контроля за законностью и обоснованностью процессуальных актов органов дознания, следователей и прокуроров не должны предрешаться вопросы, которые впоследствии могут стать предметом судебного разбирательства по существу уголовного дела. Следовательно, при проверке законности постановления о возбуждении уголовного дела суд управомочен выяснять прежде всего, соблюден ли порядок вынесения данного решения, имеются ли поводы к возбуждению уголовного дела, отсутствуют ли обстоятельства, исключающие производство по делу".
После этого суды стали принимать к рассмотрению жалобы на постановление о возбуждении уголовного дела, хотя нередко "приватно" уговаривают адвокатов заявителей отозвать жалобы: "Все равно ведь нет практики признания незаконным возбуждения уголовного дела". Содержание судебных постановлений по таким жалобам - вид отписок. В них крайне редко можно найти анализ повода и, главное, основания возбуждения уголовного дела - наличие доказанного в соответствии с гражданским законодательством имущественного права, в защиту которого возбуждено уголовное дело.
В правосознание судей уголовных коллегий не впитываются нормы п. 2 ч. 1 ст. 6 УПК РФ, согласно которым назначением уголовного судопроизводства является защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Они привыкли работать только с подачи органов обвинения, а дела по жалобам на действия органов уголовного преследования рассматривают как обузу.
Практически в российской правовой системе никакого прокурорского и судебного контроля за возбуждением уголовных дел нет. Поэтому заказчики и исполнители незаконно возбужденных уголовных дел уверены, что как минимум два месяца (срок следствия, который легко продлевается) для беспрепятственного давления на "заказанного" человека у них есть.
Избрание меры пресечения. Заключение под стражу - самый сильный инструмент в имущественном споре, какого не может быть в гражданском судопроизводстве. Именно ради него или хотя бы угрозы его применения затевается заказное уголовное дело.
Статьи 97 и 108 УПК РФ вполне удовлетворительны, содержат немало ограничений для произвольного применения мер пресечения и тем более заключения под стражу. Согласно ч. 1 ст. 108 УПК РФ "заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется по судебному решению в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, за которые уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет при невозможности применения иной, более мягкой, меры пресечения. При избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в постановлении судьи должны быть указаны конкретные, фактические обстоятельства, на основании которых судья принял такое решение". Следовательно, требуется: 1) установить, что есть основания подозревать представляемое к заключению под стражу лицо в совершении преступлений, за которые уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет; 2) обосновать конкретными фактическими обстоятельствами невозможность применения иной, более мягкой, меры пресечения. Также необходимо привести доказательства ("достаточные данные") обстоятельств, предусмотренных ст. 97 УПК РФ, для избрания меры пресечения: может скрыть от следствия, продолжать заниматься преступной деятельностью, угрожать участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства, воспрепятствовать производству по уголовному делу. Однако эти ограничения для следователей и суда выхолащиваются судебной практикой.
Благое намерение поставить под судебный контроль действия предварительного следствия по ограничению наиболее важных прав граждан фактически (чтобы не декларировалось!) обернулось включением суда в систему органов предварительного следствия и новыми условиями для произвола. В неоднозначной статье прокурора В. Маевского "Страсти по судебной реформе" в период обсуждения проекта нового Уголовно-процессуального кодекса РФ содержалось предостережение о том, что проблемы и риски при вынесении процессуальных решений, передаваемых в компетенцию судей, не исчезнут, а с плеч прокуратуры перелягут на суды. Он оказался прав.
Эйфория по поводу того, что вопрос о заключении под стражу стал решаться по новому Уголовно-процессуальному кодексу судом, прошла быстро. Из прежней практики обжалования в суд заключения под стражу перекочевало правило: судьи не должны проверять доказанность обвинения.
В Постановлении Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) от 15 июля 2002 г. по делу Калашникова говорится об обязанности суда при решении вопроса о содержании обвиняемого под стражей выяснять "наличие разумно обоснованного подозрения в отношении задержанного лица в совершении им преступления". То же повторилось в Постановлении ЕСПЧ от 8 ноября 2005 г. по делу Худоерова. В пункте 14 Постановления от 10 октября 2003 г. N 5 Пленума Верховного Суда РФ говорилось: наличие обоснованного подозрения в том, что заключенное под стражу лицо совершило преступление, является необходимым условием для законности ареста. Но Пленум Верховного Суда РФ в п. 4 Постановления от 5 марта 2004 г. N 1 "О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса РФ" опять повторил свою установку: "Рассматривая ходатайство об избрании подозреваемому, обвиняемому в качестве меры пресечения заключения под стражу, судья не вправе входить в обсуждение вопроса о виновности лица в инкриминируемом ему преступлении". Верховный Суд РФ сделал невнятный реверанс в сторону международных норм с последующим окриком, чтобы не замечтались. Именно этим указанием Верховного Суда РФ руководствуются наши судьи, а "белых ворон" среди них "ломают" вышестоящие суды.
Судья одного из районных судов г. Перми отказал в удовлетворении ходатайства следователя о продлении срока содержания обвиняемого под стражей, поскольку в представленных материалах не было сведений о предъявлении обвинения, не представлены доказательства того, что он может скрыться от следствия и суда. Ходатайство поступило позже, чем за семь суток до истечения срока содержания под стражей.
В кассационном представлении заместитель прокурора района написал: "Ссылка судьи на отсутствие в представленных материалах доказательств того, что обвиняемый может скрыться, совершить новое преступление, оказать давление на свидетелей, не основана на уголовно-процессуальных нормах. Статья 97 УПК РФ предусматривает в качестве основания меры пресечения наличие достаточных оснований полагать, что обвиняемый скроется, может совершить новое преступление, может угрожать свидетелям, а не наличие доказательств вышеуказанного. В данном случае судья нарушил уголовно-процессуальный закон, а следователь не был обязан представлять судье подобные доказательства.
Рассмотрев данное представление, областной суд, отринув п. 4 все того же Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 г. N 1, где хотя бы перечислены документы, которые должны быть представлены судье, отменил его постановление. Да еще и попенял судье, что тот по своей инициативе не принял мер к дальнейшему содержанию обвиняемого под стражей. В довершение всего областной суд прямо указал на необязательность соблюдения процессуальных норм (в данном случае ч. 8 ст. 109 УПК РФ): "Само по себе нарушение срока представления в суд ходатайства не является основанием к отказу в продлении срока содержания под стражей".
Все это опровергает предсказание разработчиков Уголовно-процессуального кодекса РФ: "По новому закону повторение дела Калашникова процессуально невозможно". В пункте 52 Постановления Европейского суда по правам человека от 25 октября 2007 г. по делу "Коршунов против Российской Федерации" упоминается о восьми постановлениях ЕСПЧ только за 2005 - 2007 гг., в которых он устанавливал нарушение Россией п. 3 ст. 5 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод формальными судебными постановлениями о содержании обвиняемых под стражей.
В тоталитарном советском государстве прокурор, санкционируя предварительное заключение под стражу, обязан был выяснять наличие доказательств совершения подозреваемым преступления. В современном правовом российском государстве (ст. 1 Конституции РФ) прокурор этого делать не обязан. А суду, как видно из приведенного примера, прямо предписано не решать вопрос о виновности лица, заключаемого под стражу. Главным аргументом (и постановления ЕСПЧ регулярно это подтверждают) для российских судей остается тяжесть предъявленного обвинения без всякой проверки его обоснованности.
Суды не проверяют не только наличие доказательств совершения представленным на арест лицом деяния, указанного в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, но и то, содержит ли описание деяния признаки преступления, в совершении которого он обвиняется. Судьи в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого обращают внимание только на статью Уголовного кодекса РФ, подытоживающую постановление.
Европейский суд в Постановлениях по делам в связи с жалобами Коршунова, Худоерова, Шухардина против Российской Федерации указывал на то, что содержание под стражей не может оцениваться исключительно с абстрактной точки зрения с учетом только тяжести предъявленного обвинения и использоваться для того, чтобы предвосхитить применение к лицу уголовного наказания в виде лишения свободы. При этом Суд подчеркивал фактическое отсутствие судебного контроля за наличием ключевого основания для заключения под стражу людей в России: "Это особенно применимо к российской правовой системе, где правовая квалификация деяния - и, таким образом, грозящее заявителю наказание - определяется органами прокуратуры без судебного пересмотра вопроса о том, свидетельствуют ли собранные доказательства о наличии обоснованного подозрения, что заявитель совершил вменяемое ему в вину деяние".
В итоге выхолащивания российской юридической практикой сути судебного разбирательства - гласного и всестороннего рассмотрения всех обстоятельств дела с вынесением мотивированного решения - судебная форма заключения под стражу существенно снизила его законность и обоснованность. Актуальным остается суждение, высказанное еще до принятия нового Уголовно-процессуального кодекса РФ Н.А. Колоколовым, знающим рассматриваемые проблемы изнутри судебной системы: "Сужение же судебного контроля в стадии предварительного расследования до проверки второстепенных обстоятельств спровоцировало нравственную проблему - формальное отношение к нему многих судей, ввиду отсутствия четких критериев законности, обоснованности и справедливости принимаемых ими решений. Результат: выносимые в рамках судебного контроля постановления редко мотивированы, зачастую примитивны. Опасаясь прослыть противником борьбы с преступностью, некоторые из судей отказывают в изменении меры пресечения даже тогда, когда органы предварительного расследования не представили данных, подтверждающих законность и обоснованность заключения обвиняемого под стражу. Наверное, пока правы те ученые-юристы, которые не стесняются констатировать, что суды по-прежнему лишены самостоятельности, а судьи низведены до уровня чиновников от правосудия, простых глашатаев права".
Особенно опасным это стало после внесения изменений в новый Уголовно-процессуальный кодекс: отменили ч. 2 ст. 63, согласно которой судья не мог рассматривать уголовное дело по существу, если ранее он решал вопросы заключения под стражу и продления сроков содержания под стражей. Именно это отмененное правило было некоторой страховкой, опровергающей доводы противников судебного контроля за предварительным следствием о том, что у судьи, вынесшего решение об аресте, обыске и т.д., складывается убеждение в виновности определенного лица, которое в дальнейшем помешает ему объективно рассмотреть дело. Вынесение оправдательного приговора судьей, заключившим человека в тюрьму, будет равносильно тому, что он себя публично высечет.
Тем самым созданы все условия для создания судебно-следственно-оперативных групп, в которых судья будет принимать непосредственное участие от задержания человека до вынесения ему приговора. Судебная процедура заключения под стражу не просто превращена в пустую декорацию, она позволяет скрывать замыслы следствия о незаконном заключении под стражу. Судья освящает их своим постановлением, бездумно переписанным с представления следователя.
Итак, против применения следователем заключения под стражу как сильнодействующего средства подавления воли для "заказанного" человека в российской правовой системе нет эффективных средств защиты. Это делает заказные уголовные дела очень привлекательным и действенным способом решения имущественных споров.
Расследование уголовного дела. В нынешнем Уголовно-процессуальном кодексе ясно и определенно установлены обязанности органов уголовного преследования и сроки их исполнения по соблюдению прав подозреваемого и обвиняемого, рассмотрению их ходатайств и жалоб. Нет только ответов на вопросы, что будет, если эти свои обязанности соответствующие должностные лица не станут исполнять, а тем более в установленные сроки. Штрафные санкции отсутствуют совершенно, а правовосстановительные существуют гипотетически.
В части 5 ст. 125 УПК РФ предусмотрено, что судья по результатам рассмотрения жалобы на действия следователя, прокурора выносит постановление о признании действия (бездействия) или решения соответствующего должностного лица незаконным или необоснованным и о его обязанности устранить допущенное нарушение.
Однако далеко не все действия следователя и прокурора можно обжаловать, а только нарушающие "конституционные права и свободы граждан, которые не могут быть восстановлены в полном объеме при разрешении судом уголовного дела". Установление же того, требуют ли названные решения или действия (бездействие) осуществления судебного контроля за их законностью и обоснованностью уже на досудебной стадии уголовного судопроизводства, осуществляется на основе обстоятельств конкретного дела судом общей юрисдикции. Из-за особенностей правосознания российских судей уголовных коллегий минимальное число нарушений уголовно-процессуальных обязанностей и запретов следователями и прокурорами становится предметом судебного рассмотрения, а тем более признается незаконным. Нарушения не влекут за собой восстановление прав подозреваемых или обвиняемых, многие из которых объективно уже не могут быть восстановлены, а полученные с процессуальными нарушениями результаты следствия не признаются ничтожными - для этого в Уголовно-процессуальном кодексе РФ нет соответствующих положений. Таким образом, обязанности для следователей и прокуроров могут считаться юридическими только сторонниками позитивной юридической ответственности. Отсутствие же санкций за их неисполнение лишает их действительного юридического характера.
Особое внимание следует обратить на параллельное с уголовным судопроизводством решение имущественного спора в гражданском судопроизводстве, если у обвиняемого есть возможность для этого. Немало казусов, когда "потерпевшие" по уголовному делу по тем же самым правоотношениям признавались в порядке гражданского судопроизводства должниками обвиняемых или юридических лиц, возглавляемых обвиняемыми.
П.А. Скобликов написал специальную работу в обоснование того, что основания возникновения и порядок осуществления права собственности и других вещных прав, договорные и иные обязательства должны регулироваться не гражданским законодательством, а производством по уголовному делу. Проанализировав соотношение норм Уголовно-процессуального, Гражданского процессуального и Арбитражного процессуального кодексов РФ о преюдициальности устанавливаемых в уголовных и гражданских делах фактах, он сделал обоснованный вывод: по общему правилу приговор суда (общей юрисдикции), вынесенный по уголовному делу, может повлиять на решение по гражданскому делу, а решение по гражданскому делу никак не влияет на приговор по уголовному делу; в российском законодательстве закреплен приоритет уголовного судопроизводства над гражданским (в том числе над арбитражным процессом) <26>. По мнению П.А. Скобликова, таким соотношением норм разных отраслей процессуального права нужно активно пользоваться для вторжения следователей в гражданско-правовые отношения, не испытывая "слепого преклонения перед авторитетом суда". Поэтому ему не нравится п. 1 ч. 1 ст. 143 АПК РФ, не устанавливающий безусловную обязанность арбитражного суда приостановить производство по делу, пока по нему прежде не установит гражданские права и обязанности следователь.
По моему мнению, такое соотношение уголовного, гражданского и арбитражного процессуального законодательства создает все условия для установления гражданско-правовых обязательств недопустимыми в гражданском праве доказательствами и средствами уголовного процесса, что порождает заказные уголовные дела.
В связи с этим следует напомнить позицию Конституционного Суда РФ, содержащуюся в п. п. 6 и 7 мотивировочной части Постановления от 2 февраля 1998 г. N 4-П, о недопустимости неправомерного вторжения органов исполнительной власти в сферу гражданских, жилищных, семейных и иных правоотношений, складывающихся на основе согласия сторон. Вопреки этой позиции проявляющиеся даже на уровне современной правовой идеологии рецидивы инквизиционного правосознания требуют все вопросы права решать публично. Так и слышится: "Для нас важнейшей из отраслей права является уголовное". Потому на первое место и выступают следователь и прокурор. Но если раньше их обуревала идея диктатуры пролетариата, презирающей "буржуазное частное право", то сегодня, проникнувшись идеей рыночных отношений и считая себя главными во всем, они предлагают свои услуги ("чего изволите") по использованию имеющейся власти для решения имущественных споров, промышляя на поле деятельности гражданского судопроизводства.
Фактическое верховенство в российской правовой системе уголовного права характеризует российское государство как полицейское, несмотря на декларацию ст. 1 Конституции РФ.
В российском законодательстве за незаконное возбуждение уголовного дела и заключение под стражу можно обнаружить гражданско-правовую, уголовную и дисциплинарную ответственность. Последняя скрыта для потерпевших от произвола следствия, несоразмерна тяжести причиняемого зла и не перевешивает выгод для исполнителей заказного уголовного дела. Поэтому говорить о ней нет никакого смысла.
Ответственность казны государства за извлечение личных выгод следователями и прокурорами путем нарушения основных прав граждан и организаций в порядке гл. 18 УПК РФ и ст. 1070 ГК РФ общепризнанно считается важным инструментом для восстановления прав граждан, пострадавших от произвола уголовного преследования <30>. Но еще в начале XX в. русский правовед Н.Н. Лазаревский, отстаивая необходимость взыскания ущерба за убытки, причиненные должностными лицами, именно с казны, тем не менее подчеркивал, что возмещение убытков как средство охранения прав "есть средство, устраняющее печальные последствия одного какого-либо правонарушения, но не предупреждающее самой возможности их в будущем. Хотя, конечно, нельзя отрицать того, что возникшая для правительства обязанность уплачивать те или другие убытки, до того падавшие на обывателей, может явиться весьма активным побудительным стимулом для проведения целого ряда реформ, необходимость которых давно уже сознавалась правительством, но осуществление которых на деле все откладывалось, но сама по себе ответственность казны не есть средство, улучшающее действие правительственной машины".
Поскольку регрессная ответственность непосредственных нарушителей прав человека предусмотрена только в случае привлечения их к уголовной ответственности за вредоносные действия (п. 3 ст. 1081 ГК РФ), что практически не встречается (об этом чуть ниже), гражданско-правовая ответственность государства не имеет карательного, превентивного и воспитательного значения для исполнителей заказных дел.
Когда генеральный прокурор грозит следователям, по делам которых государство в порядке реабилитации возмещало пострадавшим ущерб, материальной ответственностью, он вводит людей в заблуждение, потому что такого вида ответственности в российском законодательстве для следователей и прокуроров нет. Вместо популистских заявлений следовало бы изучить все уголовные дела, закончившиеся реабилитацией, в которых за редчайшим исключением не найдутся процессуальные нарушения следствия и незаконные ограничения прав обвиняемых, отписки прокуроров на жалобы на отсутствие оснований для уголовного дела и на процессуальные нарушения и, наконец, излюбленное нарушение Генеральной прокуратуры РФ ч. 5 ст. 10 Федерального закона "О прокуратуре РФ": переправление жалоб тому, на кого жалуются. И по результатам проверки, руководствуясь ст. ст. 2 и 18 Конституции РФ и считая каждое процессуальное нарушение прав человека существенным, привлечь всех виновных к уголовной ответственности, во-первых, за нарушение конституционных прав граждан и непринятие предусмотренных законом мер к их защите, во-вторых, за причинение имущественного ущерба государству. Но этого не происходит, что дает основание считать очередное заявление Генеральной прокуратуры РФ обычным пиаром.
Более того, по заявлениям о возбуждении уголовного дела за нарушения закона в ходе расследования уголовных дел прокуроры принимают все меры, чтобы дела не возбуждать. Реагирование прокуратуры на заявление о преступлении не в процессуальной форме было типичным, во всяком случае, еще в 2007 г. Вместо вынесения постановления об отказе в возбуждении уголовного дела или принятия иного решения в соответствии с УПК (ст. 109 УПК РСФСР, ст. ст. 144, 145 УПК РФ) заявителю через месяц отправлялось письмо об отсутствии необходимости в проведении проверки по "обращению". Суды с этим соглашались. Лишь Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 9 ноября 2006 г. такая практика прокуратуры была признана незаконной.
За сломанное ребро и кражу нескольких сотен рублей рядовой гражданин легко получит несколько лет лишения свободы. А за месяцы содержания невиновного человека в тюрьме, уничтожение его бизнеса, страдания его родственников, за потерю в итоге десятков тысяч рублей государственных денег следователю и прокурору ничего не будет. Такое у нас правовое государство с верховенством прав личности.
Установленный особый порядок возбуждения уголовного дела в отношении следователей и прокуроров (ст. 447 УПК РФ) делает непонятной для потерпевших от них людей процедуру привлечения издевавшихся над ними государственных злодеев к уголовной ответственности. Еще в начале XX в. В.М. Гессен писал: "Так называемая "административная гарантия", т.е. требование разрешения начальства для привлечения к ответственности низших должностных лиц, является логическим следствием надзаконного характера административной власти вообще. Низшие агенты правительственной власти, действуя хотя бы и незаконно, но соответственно "видам и намерениям высшего правительства", никакой ответственности не подлежат".
Объем статьи не позволяет привести многочисленные и разнообразные примеры юридической практики, препятствующей уголовному преследованию нарушителей УПК РФ. Но соотношение дел, закончившихся реабилитацией (по куда большему количеству дел измученные люди соглашаются на прекращение дел по нереабилитирующим основаниям, позволяя следователям и прокурорам прятать свои грехи), и уголовных дел в отношении виновных в их возбуждении и применении мер процессуального принуждения, заставляет говорить, что уголовная ответственность - единственный вид юридической ответственности для исполнителей заказных уголовных дел так редко их настигает, что несерьезно говорить о ней как о реальном средстве борьбы против рассматриваемого явления.
В правосознании прокуратуры, которому, как правило, следует сегодня суд, провозглашенные Конституцией основные права и свободы человека - пустой звук, если они не нужны как повод для расправы со ставшим неугодным чиновником.
Главной бедой уголовного судопроизводства Т.Г. Морщакова назвала следующее: "Правоприменители, то есть в первую очередь судьи, не говоря уже о милиции и прокуратуре, остались прежними, их прежний менталитет держит их в рамках того, старого, по сути, инквизиционного процесса. Сегодня они саботируют наиболее важные и либеральные положения уже нового кодекса. И нередко во главе этого процесса стоят, увы, наши коллеги из Верховного Суда Российской Федерации". После регулярных постановлений Европейского суда по правам человека о нарушении прав человека Российской Федерацией опровергать эти слова глупо.
Благодаря названным условиям российской правовой системы уголовно-правовой механизм все больше превращается из средства публичной охраны граждан и юридических лиц от преступлений (в таком употреблении, по прямому назначению, у владельцев данного механизма нет личного интереса) в инструмент наживы и решения карьерных устремлений его обладателей, в орудие поощряемой всякого рода заказчиками охоты на "заказанных" людей.
Для устранения условий заказных уголовных дел необходимо:
- для следователей, прокуроров и судей уголовных коллегий в Уголовном и Уголовно-процессуальном кодексах (единственно верных для них по их реальному правосознанию юридических книгах) установить пределы вмешательства в гражданско-правовые отношения. Часть 2 ст. 140 УПК РФ дополнить словами: "Для возбуждения уголовного дела о защите права собственности и имущественных прав, кроме того, наличие правоустанавливающих документов или доказательств нарушенного права в соответствии с гражданским законодательством". Часть 2 ст. 75 УПК РФ дополнить пунктом: "Доказательства, недопустимые в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации для установления имущественных обязательств";
- дополнить ст. 108 УПК РФ положениями в соответствии с постановлениями Европейского суда по правам человека в отношении Российской Федерации об обязанности суда при избрании меры пресечения проверять, содержит ли описание деяния в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого признаки преступления, в совершении которого обвиняется человек, а также "наличие разумно обоснованного подозрения в отношении задержанного лица в совершении им преступления";
- установить частноправовую персональную ответственность дознавателей, следователей и прокуроров в виде денежных штрафов за каждое процессуальное нарушение в пользу лица, налагаемой административными судами, если таковые будут созданы, а до этого в порядке административного судопроизводства, но не судебными коллегиями по уголовным делам;
- ввести правило о прекращении полномочий судей, принимавших судебные акты во всех инстанциях, признанные Европейским судом по правам человека нарушившими права, гарантированные Европейской конвенцией;
- установить обязанность квалификационных коллегий судей по каждому делу, закончившемуся реабилитацией, проводить проверку обстоятельств избрания судьями мер пресечения в виде заключения под стражу.
Наши клиенты  |
     |
В 2020 году Государственной Думой был принят законопроект, в соответствии с которым в статью 299 Уголовного кодекса вносится усиление уголовной ответственности за привлечение к таковой лиц, являющихся заведомо невиновными.
Таким образом, данное преступление больше не относится к правонарушениям средней тяжести и переносится в категорию тяжких, а помимо этого, документом предусматривается привлечение к такой ответственности не только в случае наложения наказания на заведомо невиновных лиц за тяжкие или особо тяжкие преступления, но и за причинение крупного ущерба или же какие-либо другие тяжкие последствия.
Дорогие читатели! Статья рассказывает о типовых способах решения юридических вопросов, но каждый случай индивидуален. Если вы хотите узнать, как решить именно Вашу проблему - обращайтесь к консультанту:
ЗАЯВКИ И ЗВОНКИ ПРИНИМАЮТСЯ КРУГЛОСУТОЧНО и БЕЗ ВЫХОДНЫХ ДНЕЙ .
Это быстро и БЕСПЛАТНО !
В связи с этим многие лица, которые имеют возможность столкнуться с подобной ситуацией, интересуются тем, какая теперь предусматривается ответственность за незаконное возбуждение уголовного дела и как она накладывается.
Обзор заказных дел
В России практически каждый сегодня знает о том, что представляют собой заказные уголовные дела, но при этом не все знают, как они реализовываются и в каких целях. Массовое явление заказных дел произошло в 90-х годах прошлого века, так как советское государство в принципе не предусматривало даже возможности возникновения каких-либо схваток за те или иные экономические объекты, что в правовом российском государстве стало обыденностью.
Самым же радикальным способом устранения конкурентов на владение теми или иными важными объектами стало уголовное преследование противника с использованием по отношению к нему различных уголовно-процессуальных мер.
Главный признак, которым характеризуются заказные уголовные дела, можно назвать наличие каких-либо имущественных требований со стороны органов преследования по отношению к подозреваемому лицу на основании заявлений тех лиц, которые в принципе не имеют права на предъявление подобных требований в процессе проведения гражданского разбирательства. Отсутствие таких оснований для оформления иска компенсируется подкупом уполномоченных лиц, которые стараются добыть искомое путем использования уголовно-процессуальных мер.
За последние несколько лет материальное положение работников правоохранительных органов значительно улучшилось, однако от того бизнеса, который они «обнаружили» в 90-е годы, отказываться уже глупо, так как действующая правовая система в России позволяет практически беспрепятственно пользоваться приватизированными инструментами в целях собственной наживы и улучшения благосостояния своих близких.
Именно по этой причине заказные дела сегодня встречаются практически везде, включая юридические нормы, в соответствии с которыми контролируется процесс возбуждения уголовных дел и проведение предварительных расследований, а также контроль над соблюдением всех правил и ответственность за какие-либо нарушения.
В соответствии с уголовно-процессуальным кодексом уголовные дела возбуждаются на основаниях, сформулированных таким образом, что «достаточность» имеющихся сведений непосредственно зависит от правосознания как непосредственно самих следователей, так и тех лиц, которые их контролируют. Под заказными делами в данном случае подразумеваются те разбирательства, которые непосредственно связаны с какими-либо имущественными разборками.
Стоит отметить тот факт, что сами по себе они являются лишь большей частью незаконно возбуждаемых дел, главной целью которых является нажива или же устранение неугодных лиц, и достаточно многие знают о таком методе, к примеру, как подбрасывание жертвам оружия и наркотиков.
На самом деле сразу можно отметить тот факт, что правовое положение всех лиц, принимающих участие в гражданском обороте, а также база для возникновения и порядок реализации имущественных прав и все остальные личные отношения регулируются действующим гражданским законодательством, а не уголовным, и последнее только обеспечивает охрану прав физических лиц. Перед тем, как приступать к охране права собственности, следует убедиться в том, что заявитель в принципе его имеет.
Основания для того, чтобы у человека появилось право собственности, также устанавливаются именно гражданским законодательством, и в основном это касается всевозможных сделок, которые, снова же, регулируются именно этим сбором нормативом.
При этом подобные прописные истины сегодня знает далеко не каждый следователь, и более того, даже многие профессиональные судьи говорят о том, что есть огромнейшее количество представителей судебных органов, которые в принципе не разбираются в каких-либо нормах гражданского права. Учитывая подобный уровень правосознания уполномоченных лиц, любой человек, который обращается к ним с целью защиты имущественного права, относится к категории потерпевших на основании своего обращения, а не юридических фактов, которые порождают право собственности, в то время как лицо, на которое указывает такой потерпевший, автоматически относится к категории должников.
Отдельное внимание стоит уделить тому, что действующее законодательство непосредственно не предусматривает судебный порядок, в котором должны обжаловаться постановления о возбуждении уголовных дел и, соответственно, не определяется перечень вопросов, которые должны исследоваться судебными органами.
На практике существующая в России правовая система практически не предусматривает какой-либо судебный или прокурорский контроль над процедурой возбуждения уголовных дел, в связи с чем как исполнители, так и заказчики уголовных дел уверены в том, что у них есть не менее двух месяцев для того, чтобы давить на «заказанное» лицо без каких-либо препятствий.
Самым же сильным аргументом, ради которого оформляется именно уголовное дело, является заключение под стражу, так как гражданское законодательство в принципе не предусматривает подобных мер.
Стандартные моменты
Для того, чтобы максимально защититься от каких-либо заказных дел, стоит разобраться с ключевыми особенностями действующего законодательства, которое устанавливает правовые нормы для обеспечения безопасности в подобных ситуациях.
Прежние и новые правила
Ранее действующее уголовное законодательство включало в себя статью 299, которая предусматривала наложение за незаконное возбуждение уголовного дела на виновное лицо ответственности в виде лишения свободы на срок до пяти лет, а если речь шла о тяжких преступлениях, то срок мог увеличиться до десяти лет. Таким образом, данной статьей никоим образом не уточнялись особенности того, каким образом к уголовной ответственности привлекались генеральные директора компании, главные бухгалтеры или частные предприниматели, но новый закон не только ужесточает ответственность за подобные правонарушения, но еще и выделяют новую категорию процессов.
В первую очередь, был увеличен срок лишения свободы, который предусматривает семь лет в стандартном случае, а также десять лет для тяжких преступлений, но при этом, если раньше за привлечение к тяжким преступлениям минимальный срок предусматривался в виде трех лет, теперь он составляет пять лет.
Также в отдельную категорию был выделен состав, который предусматривает незаконное возбуждение для препятствования частной предпринимательской деятельности, а также из корыстной или какой-либо личной заинтересованности, и эта категория приравнена к привлечению к ответственности за тяжкие преступления.
Таким образом, если по причине незаконного возбуждения уголовного дела бизнес человека закрывается или он терпит ущерб на сумму не менее 1.5 миллиона рублей, то в таком случае уполномоченных лиц, ответственных за это, лишают свободы сроком до десяти лет.
Порядок признания
В соответствии с частью 4 статьи 146 Уголовно-процессуального кодекса уголовное дело может признаваться незаконным уполномоченным прокурором, и сделать это он должен на протяжении суток с момента получения полного перечня материалов, которые послужили основанием для возбуждения этого дела. После того. Как с момента получения документации проходит 24 часа, прокурор теряет такую возможность, но это не исключает возможность отмены вынесенного постановления руководителями следственных органов.
Учитывая тот факт, что копия оформленного постановления в обязательном порядке отправляется прокурору, в обязанности которого входит проверка обоснованности и законности его вынесения, а прокурор по своему статусу стоит выше начальника следственного органа, возможность руководителя данного органа отменять незаконно возбужденные дела распространяется только на тот промежуток времени, который идет до того момента, как прокурор начнет проверять законность вынесенного постановления.
Помимо всего прочего, судебные органы также имеют право определять, насколько правильно соблюдался порядок вынесения постановления о возбуждении уголовного дела и были ли действительно поводы для того, чтобы возбуждать уголовное дело.
Поводы и основания
В первую очередь, постановление о возбуждении уголовного дела может быть оформлено после того, как пострадавшее или другое лицо подаст письменное или устное заявление (на основании последнего составляется протокол). Возбуждение уголовного дела на основании обнаружения признаков, которые указывают на совершение каких-либо правонарушений, может произойти только в случае получения сведений о преступлении, которое подготавливается или уже было совершено, и на основании этих сведений оформляется соответствующий рапорт.
Также виновное лицо может оформить явку с повинной, то есть добровольно предоставить сообщение о совершенном преступлении в правоохранительные органы. Сделать это можно, опять же, как в письменной, так и в устной форме.
Помимо этого, информация о преступных действиях может быть получена и из других источников, и на ее основании может открываться производство по делу. К примеру, в качестве такого сообщения могут становиться сведения, которые содержатся в разнообразных массовых источниках информации, но на основании этого факта правоохранительные органы составляют рапорт, в котором указывается обнаружение признаков преступлений.
Нюансы ответственности за незаконное возбуждение уголовного дела
Некорректное применение норм, прописанных в процессуальном и материальным правах, устанавливается статьями 363 и 364 Гражданско-правового кодекса, которыми непринятие отказа от иска не относится к категории нарушения норм процессуального законодательства, а сам факт отмены судебного решения не может являться основанием для того, чтобы возбудить уголовное дело.
Но на самом деле все это только теория, так как, если рассматривать фактические обстоятельства гражданских дел, по которым судьями выносятся неправосудные решения, любые формулировки, которые указываются в постановлении о возбуждении уголовного дела, а также предъявленном обвинении, не отличающемся по своей сути от постановления о возбуждении, указывают о том, что признаки и состав правонарушения в принципе отсутствуют, но прекратить уголовное дело в этой ситуации, основываясь на полномочиях, предоставленных уголовно-процессуальным законодательством, может исключительно руководитель следственного органа, а при наличии отказа ни судебные органы, ни прокуратура не имеют права каким-либо образом вмешиваться в деятельность этих органов и отменять их решения.
Суд может рассматривать жалобы на те или иные действия следователей в пределах возбужденного уголовного дела, проводя проверку обоснованности и законности его действий, а также наличия оснований, которые могут использоваться для возбуждения уголовных дел. При этом стоит отметить тот факт, что у суда нет права на то, чтобы заниматься исследованием фактических обстоятельств дела, которые в дальнейшем могут рассматриваться в качестве предмета рассмотрения дела по существу.
Таким образом, если процессуальный документ следователей по своему содержанию и форме полностью соответствует действующим нормам законодательства, то в таком случае суд может отказать в удовлетворении жалобы, а возбужденное преследование продолжится, но одним из наиболее важных моментов для защиты личности в данном случае является не содержание и форма, а те обстоятельства, которые излагаются в оформленном постановлении о ВУД.
Учитывая все это, можно сказать, что законодательство не обеспечивает защиту граждан от необоснованных уголовных преследований на стадии предварительного следствия, которое по своим срокам, по сути, ничем не ограничивается.
Что важно иметь ввиду
С недавнего времени данный вопрос начал гораздо активнее рассматриваться представителями различных правовых органов, в связи с чем было введено множество поправок, а также свои позиции выразили представители ключевых законодательных органов.
Позиция верховного суда
В соответствии с вынесенным проектом постановления, предприниматель, за которым числится неснятая или же непогашенная судимость за какие-либо преступления, все равно будет считаться впервые совершившим преступление, что может позволить освободиться от уголовной ответственности. Таким образом, предприниматели выделяются в качестве отдельных субъектов уголовно-правовых отношений, которым требуется обеспечение дополнительной защиты прав со стороны государства.
Помимо этого, было введено также разъяснение, которое касается запрета на заключение под стражу лиц, имеющих статус частных предпринимателей, а также распространение подобных гарантий на тех лиц, которые не имеют подобного статуса, но при этом обвиняются в соучастии, так как они относятся к определенному преступлению, а не каким-либо отдельным лицам.
Что будут должны следователи
Генеральная прокуратура ввела постановления, в соответствии с которыми сотрудники данного ведомства могут понести наказание за какие-либо незаконные инициативы, то есть следователям придется оплачивать ущерб, нанесенный неправомерным возбуждением уголовного дела, из собственного кармана. В частности, было принято решение, что отвечать перед лицами, которые подвергаются незаконному преследованию, должны именно виновные сотрудники правоохранительных органов, а не Министерство финансов, как это было ранее.
С учетом последних корректировок действующего законодательства, приносить извинения также будут не только сотрудники прокуратуры, но и те лица, которые занимают руководящие должности в следственных подразделениях, так как новый закон возлагает на них существенную ответственность.
Помимо этого, отдельно было заявлено, что прокуратура теперь обеспечивает более жесткий контроль над соблюдением норм действующего законодательства в процессе проведения предварительного следствия.
Компенсация морального вреда
В первую очередь, в соответствии с новым законодательством в некоторых ситуациях у граждан есть право на то, чтобы в средствах массовой информации были опубликованы опровержения того, что в процессе дознания, следствия или судебного разбирательства указанное лицо считалось причастным к тем или иным правонарушениям. При этом у оправданного гражданина есть право также получить компенсацию в виде суммы, потраченной им на услуги правового защитника, а также через судебное разбирательство он имеет право потребовать возмещения морального ущерба.
В такой ситуации вопрос о разумности заявленной суммы может рассматриваться только в случае требования компенсации за нанесенный моральный ущерб. В случае же возмещения материального ущерба судьи, занимающиеся рассмотрением уголовных дел по указанному обвинению, должны взыскать с Министерства указанную сумму из казны до последней копейки.
В соответствии с нормами, указанными в статье 151 Гражданского кодекса, в случае нанесения гражданину морального ущерба суд может наложить на нарушителя обязанность по выплате потерпевшему определенной суммы денежной компенсации. При определении суммы компенсации судебные органы принимают во внимание степень вины нарушителя, а также другие обстоятельства, которые заслуживают к себе внимания. Помимо этого, Суд также принимает во внимание степень нравственных и физических страданий, связанных с какими-либо индивидуальными особенностями лица, которое подвергалось незаконному уголовному преследованию.
При этом стоит отметить тот факт, что решения по этим разбирательствам судами принимаются самые разные, в связи с чем рассчитывать на какие-то конкретные результаты определенно не стоит.
Примеры
Следователь, занимающийся особо важными делами в следственном отделе по городу Чехову – капитан юстиции Шатиков Р.В. не прекращает уголовное преследование Шиловского В.Н., по отношению к которому с его стороны были возбуждены дела №16277 и №16288 по части 1 статьи 292 Уголовного кодекса, причем привлекается гражданин из-за событий 2012 года, по которым, соответственно, еще до возбуждения дел уже давно истек срок преследования, что явно говорит о превышении следователем должностных полномочий.