Когда слово стало плотью. Архимандрит Зинон (Теодор)
в миру Владимир Михайлович Теодор (1953) – модернист, экуменист, представитель модернистского « «.
Иконописец. Учась на втором курсе Одесского художественного училища, стал копировать иконы. Возглавлял иконописные работы в Свято-Даниловом монастыре во время подготовки к празднованию 1000-летия Крещения Руси. Работал в Пскове, в Ново-Валаамском монастыре в Финляндии, в Шеветоньском монастыре в Бельгии. В середине 90-х гг. возглавил иконописную мастерскую в Спасо-Мирожском монастыре в Псковской епархии.
Сторонник обновленческих изменений Православного Богослужения, замены церковнославянского языка в Богослужении. Подписал с призывом к дискуссии по вопросу богослужебного уклада.
архимандрит Зинон (Теодор) и о. Георгий Чистяков
15 августа 1996 г. в день католического Успения Божией Матери по благословению о.З. в Спасо-Мирожском монастыре была отслужена месса католическим священником Романо Скальфи, за которой причастился о.З. и некоторые братия монастыря. Свидетелями совершения католической литургии в православном монастыре стали прихожане Русской Зарубежной Церкви из Аргентины — Беликовы Владимир Георгиевич и Светлана Ивановна.
После разразившегося скандала на о.З. и братию были наложены дисциплинарные прещения (Указ архиепископа Псковского и Великолукского Евсевия о запрещении в священнослужении о.З. от 28 ноября 1996 г.). Тем же указом запрещенному архимандриту сообщается, что клириком Псковской епархии он больше не является.
О. З. покинул монастырь и проживал со своими единомышленниками в деревне Гверстонь на границе с Эстонией.
В феврале 2002 г. с о.З. сняты все дисциплинарные прещения (запрет на священническое служение).
Летом 2005 г. о.З. выехал в Австрию. В 2006-2008 гг. под его руководством выполнены росписи Николаевского собора в Вене. В 2008 г. о.З. работал в греческом монастыре Симонопетра на Афоне, где расписывал храм.
Лауреат Государственной премии 1995 г.
Цитаты
Ив Аман - наверно, вы его знаете, он близок с отцом Александром (Менем), и в своей книге ещё в самом начале 90-х годов он отца Александра называет пророком, апостолом и мучеником, и это очень верное определение и характеристика его миссии в этом мире. Мне кажется, что христианство современным людям надо проповедовать именно так, таким языком. Потом, отец Александр - это явление совершенно уникальное и выдающееся. Это был титан. Я его очень почитаю и надеюсь, что придёт время, когда он будет причислен к лику святых. Вот для меня две таких фигуры - это Мать Мария Скобцова и отец Александр Мень.
Источники
Карелина А. Возвращение печорского затворника: Снят запрет на служение известного монаха-иконописца // НГ Религии. Москва. 2002 . № 1 (96)
Храм на месте гибели протоиерея Александра Меня / alexandrmen.ru
Данная статья является незавершённой и находится в процессе доработки.
в миру Владимир Михайлович Теодор ( -) – модернист, экуменист, представитель модернистского «богословия иконы ».
биография
Иконописец. Учась на втором курсе Одесского художественного училища, стал копировать иконы. Возглавлял иконописные работы в Свято-Даниловом монастыре во время подготовки к празднованию 1000-летия Крещения Руси. Работал в Пскове, в Ново-Валаамском монастыре в Финляндии, в униатском Шеветоньском монастыре в Бельгии. В середине 1990-х гг. возглавил иконописную мастерскую в Спасо-Мирожском монастыре в Псковской епархии.
Сторонник обновленческих изменений Православного Богослужения, замены церковнославянского языка в Богослужении. Подписал Обращение от 10 апреля 1994 г. с призывом к дискуссии по вопросу богослужебного уклада. Автор чина «вечерни по древнему чину», регулярно совершаемого в храме Феодоровской иконы Божией Матери в Санкт-Петербурге .
Член попечительского совета .
Участник цикла «оглашения» на приходе Феодоровской иконы Божией Матери Санкт-Петербурга .
Сочинения о. Зинона публиковались в издательствах «Библиополис », «Русская провинция» (Новгород), Фонд им. Александра Меня (Рига) .
цитаты
Ив Аман - наверно, вы его знаете, он близок с отцом Александром (Менем) , и в своей книге ещё в самом начале 90-х годов он отца Александра называет пророком , апостолом и мучеником, и это очень верное определение и характеристика его миссии в этом мире. Мне кажется, что христианство современным людям надо проповедовать именно так, таким языком. Потом, отец Александр - это явление совершенно уникальное и выдающееся. Это был титан. Я его очень почитаю и надеюсь, что придёт время, когда он будет причислен к лику святых. Вот для меня две таких фигуры - это Мать Мария Скобцова и отец Александр Мень .
патологическая речь →
сочинения
- Зинон (Теодор), о.
Беседы иконописца / Сост. И. В. Спивак. - Рига, 1992.
- Зинон (Теодор), о. Беседы иконописца / Сост. И. В. Спивак. Предисл. В. Я. Курбатова. - Новгород: Русская провинция, 1993. - 64 с. - 10 000 экз. - ISBN 5-87266-009-X.
- Зинон (Теодор), о. Беседы иконописца. - Рига:
На земле Псковской у меня есть немало заповедных уголков, которые дороги и притягательны не одним историческим прошлым или древними художественно-архитектурными памятниками, но связаны с людьми, живущими и работающими здесь и помогающими мне быть не случайным проезжающим по Псковщине, а постоянно ощущать сопричастность к повседневной жизни любимого края и созиданию псковской культуры, существующей по сей день вопреки тлетворности и суете, заполонившим бескрайние российские просторы.
Сначала я находил здесь радушный приём и взаимопонимание в мастерских подвижников псковской реставрации Всеволода Смирнова и Михаила Семёнова, потом на многие годы получил счастливую благодать окормляться в Псково-Печерской обители, постоянно чувствуя отеческую заботу и внимание со стороны её незабвенного игумена Алипия. В соседней с монастырём деревне Тайлово расположен хутор талантливого живописца Николая Кормашова, уроженца древнего Мурома, народного художника Эстонии, почётного гражданина города Таллинна, вместе со мной получившего бесценные уроки у архимандрита Алипия.
Многие годы дарил мне своё внимание и гостеприимство хранитель Пушкиногорья Семён Степанович Гейченко, а сегодня я обрёл друга и единомышленника в лице продолжателя традиций великого музейщика Георгия Василевича, отдающего все свои силы сбережению памяти о «солнце русской поэзии». Благоговейно жду я каждой поездки в деревню Гверстонь, где обитает последние годы архимандрит Зинон, с которым познакомился двадцать лет назад.
Отец Зинон - один из современных иконописцев, и иконописец совершенно своеобычный, потому что он наследует истоки и основы раннехристианского искусства. Увидев впервые его иконы, я понял, какая интереснейшая страница открывается в истории Псково-Печерского монастыря, где он тогда работал. Увы, грустные предчувствия отца Зинона, высказанные во время тогдашних бесед, сбылись скоро. Иконы и фрески, создаваемые им для обители, вступили в зримое противоречие с пышным декором, бутафорией, искусственными ароматизированными цветами и оказались неуместными в таком соседстве.
Пребывание отца Зинона в Печерах было недолгим. Вскоре он, к радости многих, принял Спасо-Мирожский монастырь и с первых же шагов стал добиваться таких взаимоотношений церкви с учреждениями культуры, которые существовали в дореволюционной России, а ныне наблюдаются разве что в Третьяковской галерее, Новгородском и Ярославском музеях. Храм, где можно и молиться, и рассматривать шедевры старых мастеров, - вот о чём мечтают и музейные работники, и такие мудрые просвещённые священнослужители, как отец Зинон. Придя в Мирожский монастырь, он просил благословения, чтобы в главном соборе, украшенном фресками 12 века, службы проводились только в особых случаях, два раза в год. Для повседневных молений отреставрировал с помощниками Стефаниевскую надвратную церковь 17 века.
Монастырь при отце Зиноне поистине воскресал для новой жизни. К его святыням, наряду с богомольцами, потянулись историки, художники и люди, любящие русскую древность и памятники Псковской земли. Уникальными произведениями мастера, возрождающего традиции раннего христианства, заинтересовались в Европе, и там он стал знакомить со своим искусством молодых иконописцев, православных и католиков. Это нормально. Ведь в любом западном соборе вы встретите иконы православные.
К сожалению, дальнейшие события развивались вопреки здравомыслию. Человек, познания и культура которого широки, разнообразны и не совпадают с неким стереотипом, смущает, пугает тех, кому за этот стереотип положено отвечать. Пополз слушок, что к архимандриту Зинону приезжали итальянцы (католики!) и молились вместе с ним. Наместник монастыря высшим начальством был отстранён от службы. Но отец Зинон - человек стойкий, и хотя на Западе его встретили бы с распростёртыми объятиями, не уехал из России, а только ещё прочнее закрепился на Псковщине. В деревне Гверстонь вместе с монахами Петром и Павлом архимандрит возвёл скромную каменную церковь, повторяющую классические средневековые храмы. Рядом с ней стоит небольшая, светлая, просторная мастерская. Первое, что я увидел на рабочем столе, были репродукции фаюмских портретов, альбомы по искусству эллинизма. Неужели отец Зинон осваивает технику энкаустики? Оказалось, моя догадка верна.
«Но это же так трудно! Работать с горячим воском, наносить краски не кистью, а специальным инструментом - кавтерием...». «Зато как интересно», - и отец Зинон показал мне две иконы, выполненные в редчайшей для нашего времени технике, а потом и подарил написанный энкаустикой образ Предтечи.
Запрет на службы с архимандрита Зинона сняли, но он не стремится покинуть Гверстонь, считает, что здесь его место, его церковь
Испросив у батюшки разрешения, я, когда настало время молитвы, совершил её в здешнем храме. Он ещё не был завершён, но в алтарной преграде уже стоял высеченный в камне крест. Теперь я, приезжая в Гверстонь, постоянно читаю молитвы в уже достроенном храме. Чувство, возникающее во время молитвы в удивительной церкви, ни с чем не сравнимо. Как будто ты вернулся на двадцать веков назад и припадаешь к ничем не замутнённому роднику. В деятельности же отца Зинона я вижу продолжение традиций архимандрита Алипия, с которым для меня связаны самые светлые страницы истории не только Печерского монастыря, но и всей Земли Псковской.
Об иконописном послушании монаха Зинона немало рассказано и написано. Пожалуй, самым серьёзным проникновением в суть иконного делания отца Зинона стало предисловие к его книге «Беседы иконописца», составленное известным учёным Сергеем Аверинцевым. Скупой на похвалы знаток христианской философии и искусства, он назвал свой очерк «Ревнитель достоинства иконы». Приведу небольшие выдержки из этого предисловия.
«И наше время знает прекрасных православных праведников, находящих нужные слова для самых глубин души человека, - вспомним хотя бы Владыку Антония Сурожского. И нынче не вовсе иссякли источники словесной традиции. И всё же из всех видов свидетельства Православия в наши дни едва ли не сильнее и убедительнее звучит по всему миру, во всех христианских землях с их многоразличными традициями, безмолвная, но такая красноречивая проповедь православной Иконы. Видно, недаром традиция церковного календаря дарует многозначительное имя «Торжество Православия» тому годовому празднику, который связан с воспоминанием о победе православных ревнителей Иконы над иконоборцами...
Икона - «умозрение в красках», она и впрямь проповедует мудрость Православия; и притом делает это таким образом, что через неё Православие предстает как позитивное утверждение своей духовной истины, мирно и твёрдо предлагаемой всем народам земли. Православие имеет, что сказать! И в этом отношении именно о. Зинон, со своим поистине огненным отношением к проблеме примирения христиан, навлекающий на себя этим немалые укоризны, - неуступный проповедник православной истины. Такое его служение осуществляется через послушание канону иконописания; но важно, что перед нами не механическое послушание, что оно всегда направлено на духовную суть...
Вот я всматриваюсь в черты писанного о. Зиноном Нерукотворного Образа: тут ведь всё дело в том, что контраст между остро страдальческими чертами Лика (именно по пути на Голгофу запечатлевшегося на плате!) и световой славой обрамляющего этот Лик нимба, тот самый контраст в словах Христа из Евангелия от Иоанна, не только не смягчён, не приглушён - напротив, именно он становится темой иконы, входит в самое сердце того, кто на икону смотрит. Прошу прощения за то, что повторюсь: перед нами такое Православие, которому есть что сказать!
Отец Зинон - не просто практик и теоретик иконописания, он может быть назван ревнителем достоинства Иконы, в котором с нерастраченной силой выступает то расположение духа, которое было ощутимо в «богословах Иконы» первого призыва. Это подделать невозможно».
Савва Ямщиков: Отец Зинон, общаясь с Вами много лет, я убедился не только в Вашем изначальном призвании на поприще иконописания, но и в поистине энциклопедических знаниях Ваших в области богословия, истории, художественной культуры, а также многогранном опыте и профессиональном мастерстве. Хотелось бы расспросить о бесконечном множестве проблем, связанных с искусством иконописи, но, учитывая форматные рамки беседы, ограничусь лишь самым главным. Что является смыслом иконы?
Отец Зинон: Икона ничего не изображает, она являет. Она есть явление Царства Христова, явление преображенной, обоженной твари, того самого преображенного человечества, которое в своем лице явил Христос. Поэтому изначальными иконами Церкви были иконы Спасителя, сошедшего с небес и вочеловечившегося для нашего искупления, и Его Матери. Позже стали писать апостолов, мучеников, которые тоже явили в себе образ Христа. Качество иконы определяется тем, насколько она близка к Первообразу, насколько она соответствует той духовной реальности, о которой свидетельствует.
О смысле являемого иконой хорошо сказано у Леонида Успенского: «Икона есть образ человека, в котором реально пребывают попаляющая страсти и все освящающая благодать духа Святого. Поэтому плоть его изображается существенно иной, чем обычная тленная плоть человека. Преображенный благодатью образ святого, запечатленный на иконе, - есть самое подобие Бога, образ богооткровения, откровение и познание скрытого».
Замечательный богослов Владимир Николаевич Лосский, хоть и не был иконописцем (однако был знаком с иконописцем иноком Григорием Кругом и Леонидом Успенским), очень верно назвал икону «началом созерцания лицом к лицу». В будущем веке верные узрят Бога лицом к лицу, икона - уже начало этого созерцания.
Князь Евгений Трубецкой говорит, что не мы смотрим на икону - икона смотрит на нас. К иконе надо относиться как к высочайшей особе: было бы дерзостью заговорить с нею первым, нужно стоять и терпеливо ждать, когда она соизволит заговорить с нами.
Икона рождается из живого опыта Неба, из Литургии, поэтому иконописание всегда рассматривалось как церковное служение, как Литургия. К иконописцам предъявлялись очень высокие нравственные требования, такие же, как к клирикам.
Икона есть свидетельство Церкви о Боговоплощении, о том, что Бог вошел в мир, воплотился, соединился с человеком настолько, что теперь каждый может вырасти в меру Бога и обращаться к Нему как к Отцу.
Иконописец, следовательно - свидетель. И его иконы будут убедительны для тех, кто им предстоит, в той мере, в какой сам он приобщился к миру, о котором должен поведать. Так человек, который к Церкви не принадлежит, может ли свидетельствовать о Боге? Чтобы свидетельствовать Евангельскую Истину, нужно самому быть к ней приобщенным, нужно жить только ею, тогда эта проповедь посредством образа и цвета - святые отцы ставили икону наравне с проповедью - будет приносить плоды в других сердцах.
Церковь проповедует одновременно и словом, и образом, поэтому икону и называют учителем. Упомянутый выше князь Трубецкой дал прекрасное определение русской иконе - «умозрение в красках».
Икона - это воплощенная молитва. Она создается в молитве и ради молитвы, движущей силой которой является любовь к Богу, стремление к Нему как к совершенной Красоте. Поэтому икона вне Церкви в подлинном смысле существовать не может. Как одна из форм проповеди Евангелия, как свидетельство Церкви о Боговоплощении, она есть составная часть богослужения - как и церковное пение, архитектура, обряд.
Но сейчас, можно сказать, икона не занимает в богослужении подобающего ей места, и отношение к ней не такое, каким должно быть. Икона стала просто иллюстрацией к празднуемому событию, поэтому и не важно, какова ее форма, и потому у нас всякое изображение, даже фотографическое, почитается как икона. На икону давно перестали смотреть как на богословие в красках, даже не подозревают, что она может искажать вероучение так же, как и слово; вместо того, чтобы свидетельствовать об Истине, она может лжесвидетельствовать
С. Я.: Отец Зинон, как бы ВЫ могли определить основу своего отношения к искусству иконописания?
О. 3.: Икона должна быть написана натуральными красками и только на прочном материале - обычно на доске, но не на бумаге, стекле или каком-нибудь хрупком веществе.
Л. А. Успенский в одной из своих статей о красках в иконе, опубликованной некогда в одном из номеров Журнала Московской Патриархии, очень просто и убедительно объясняет, почему цветная фотография не может быть применена в церковном обиходе: она только имитирует цвет, тогда как собственного цвета не имеет. Потому употреблять цветные фотографии в качестве икон не следует. Икона должна свидетельствовать об истине, а мы вводим элемент лжи туда, где ее не может быть.
Патриарх Алексий I просил не приносить в храм бумажные цветы, потому что в них нет правды. Еще гораздо раньше митрополит Московский Филарет (Дроздов) говорил, что поддельные камни и поддельные металлы нельзя употреблять в церковном обиходе не потому, что они малоценны, а потому что заключают в себе ложь. Всякие механические способы воспроизведения икон Церковью не одобряются. Но, очевидно, теперь обстоятельства заставляют... Это принимает иногда чрезвычайно уродливые формы, и в наших иконных лавках продаются такие иконы, которые не имеют права на существование. Та продукция, которую выпускают мастерские Патриархии, далеко не всегда соответствует требованиям, предъявляемым Церковью к своему искусству. Это очень тревожный симптом.
По сути, икона - это постижение духа, а у нас в храмах люди молятся перед чем угодно, храмы заполнены иконами самыми неожиданными и чуждыми. Многие иконы и даже целые иконостасы написаны так, что мешают молитве. Но всякий человек должен молиться благодаря иконе, благодаря пению, а не вопреки им.
Часто церковные люди считают, что древняя икона, древнее пение - это для специалистов, даже, может быть, светских, а в Церкви они ни к чему. Более того, и среди монахов, которые должны быть профессиональными хранителями наследия, можно услышать такое мнение.
Когда я просил, чтобы открыли роспись алтарной преграды в Успенском соборе Псково-Печерского монастыря, созданную еще при преподобном Корнилии в ХVI веке, которая сохранилась довольно хорошо, служки ни за что не соглашались, говорили: «Старушки не поймут».
То же самое и с древними знаменными распевами. Сейчас музыканты стали ценить их и исполнять, а раньше они считались варварской музыкой. Те, кто был воспитан на итальянских образцах, не понимали и не принимали их. Сегодня церковные люди тоже часто не понимают этих распевов. Тут, наверное, типично русская черта, о которой еще протопоп Аввакум писал: «Как у нас что положено, так вовеки и лежи!» К чему привыкли, того никак не сдвинуть.
Многим, очевидно, известна икона «Спас Ярое око» (она находится в Успенском соборе, в Кремле, в иконостасе над правым клиросом). Так вот, некоторые верующие считают ее страшной: посмотришь, мол, и молиться не захочется. Подобное восприятие показывает, насколько мы удалились от подлинного понимания православной иконы.
Причина еще в том, что все лучшие образцы церковного искусства находятся в музеях, по причине всем известных исторических обстоятельств, и верующие их почти не видят. Очень важно вернуть иконы Церкви. Но для этого, конечно, нужно сначала иметь гарантии, что они будут там храниться в должных условиях. Я думаю, что очень древние иконы уже не могут находиться в храме - должны быть особые помещения для их хранения, и только в праздники они могут выноситься для богослужения, для молитвы.
Несколько слов об освящении икон. Очень часто, видя вновь написанную икону и желая к ней приложиться, спрашивают: а она освящена? По такому чину, который содержится в наших требниках, в старину иконы не освящались. Впервые он встречается только в большом требнике Петра Могилы. Ни в одном требнике Московской дониконовской печати такого чина нет. Называется он чином благословения, а не освящения и должен рассматриваться как одобрение Церковью данного образа, но не как некий сакраментальный акт. (Ведь никому не придет в голову, купив новое Евангелие, перед началом чтения освящать его.) На иконе ставили надпись, после чего она считалась освященной. В ней почитается не вещество, а изображенное лицо. Надпись необходима, как раньше выражались, для того чтобы утвердился дух молящегося, то есть, чтоб молящийся точно знал, к кому обращается, потому что иконография многих святых сходна. Например, если не будет подписана икона преподобного Кирилла Белозерского, его можно будет принять и за преподобного Сергия или еще за кого-нибудь из древних преподобных.
Иконописание - церковное служение, а не творчество в том смысле, как его понимают светские художники. Рождаясь из Литургии, икона является ее продолжением, и живет она только в богослужении, равно как церковное пение, облачение, архитектура. Стараясь как можно глубже проникнуть в тайны иконописи, нужно рассматривать лучшие образцы, и только тогда, после приобщения к достигнутому до тебя, и самому можно что-то привнести. Всякий иконописец во все времена непременно вносил личный духовный опыт в свое творчество. Но существуют церковные иконографические каноны, переступать которые никакой иконописец не имел ни власти, ни потребности. Иконописный канон только дисциплинирует творца. Иконописец не допускает никаких самочинии, своеволии, так как в области веры есть истины, не подлежащие изменению. Поэтому следует постоянно, отсекая свои представления, стремиться к опыту Церкви.
До ХVI века иконы списывались, но не копировались: если взять списки, например, с икон Владимирской Богоматери или святого Николая, самого почитаемого на Руси святого, - двух одинаковых икон вы не найдете. Эта традиция на Руси была прервана. Стали писать иконы ремесленно, по переводам, снимать кальки, использовать другие примитивные методы. Например, старообрядческие иконы в точности вроде бы повторяют старинные, но отличаются от них, как мумия от живого человека, в них нет главного - жизни. Отсеченная ветвь засыхает.
Если ко мне приходит кто-то из светских художников и изъявляет желание писать иконы, я говорю, что прежде надо «убить» в себе художника. В древней Церкви, если кто-то из актеров (в данном случае это обобщенный образ) приходил к епископу, желая стать христианином, первое, что от него требовалось, чтобы он оставил свое искусство, - это вещи несовместимые...
Святитель Игнатий Брянчанинов предостерегал от опасности поддаться мечтательности, воображению, которые могут творить образы, кажущиеся живым и привлекательными, а на самом деле все это будет лишь «беспорядочным ощущением неочищенного от страстей сердца». Художник перестает различать идолов и Бога, привыкает к маскам, перевоплощениям, теряет собственное лицо, творит во славу демонов. Так что, повторяю, быть христианином и оставаться «актером» невозможно. Любое творчество требует полной отдачи, нельзя допускать в себе никакой раздвоенности. В самом деле, нельзя смотреть одним глазом в землю, а другим - в небо! Нельзя служить двум господам, учит Христос.
Есть старое церковнославянское слово, теперь уже забытое, - «иконник». Это человек, который создает произведения в рамках церковного канона и своим в них ничего не считает, - никто из иконописцев своих икон не подписывал, потому что искусство Церкви - соборное. Иконник, иконописец - только исполнитель. Самое опасное - подмена предания самовыражением. Современные художники, как правило, неглубоко знают христианство, а если бы знали и были людьми добросовестными, сами отказались бы расписывать храмы.
Сейчас у многих людей, даже искусствоведов, восприятие иконы неверное. В древней Церкви, в лучшие времена христианства, восприятие красоты и искусства было цельным, они не разделяли икону на произведение искусства и принадлежность культа, потому что вне Церкви красоты не знали. С тех пор как церковная жизнь стала обмирщаться и подлинная икона оказалась в совершенном забвении вплоть до конца ХIХ века - многие стали искать красоту вне Церкви, в светском искусстве.
С. Я.: Отец Зинон, в основу человеческого бытия по воле Божией изначально заложена внутренняя и внешняя красота. Естественно, что и настоящая икона не может быть создана, если творец не чувствует красоту и не может воплотить её в своём создании. Что для Вас значит понятие «красота иконы»?
О. З.: Бог есть совершенная Красота. Красота в этом мире еще не царствует, хотя она вошла в него с пришествием Сына Божия, с Его вочеловечением. Она проходит за Христом путь своего развития. Красота распинается в мире, и потому она есть Красота крестная.
Вечная жизнь будет на этой же земле, но преображенной, обновленной духом Божиим, без греха - в созерцании Красоты, в предстоянии Богу, в общении с Ним. Вне Церкви достичь этого невозможно: двух истин не бывает.
Есть свод аскетических правил, называемый «добротолюбие». Что понимать под добротолюбием? Я спрашивал у старых монахов, и даже они отвечали по-разному: любовь к добродетели, к добру, доброделание. «Доброта» - слово славянское и означает Красоту как одно из имен Бога. Значит, любовь к красоте есть любовь к Богу, духовное делание, очищение себя, приготовление к тому, чтобы быть храмом Божиим, храмом Святого духа - это искусство из искусств, наука из наук. Красота Бога - это, прежде всего красота духовная, совершенная Любовь, об этом свидетельствуют писания святых отцов. Выражаясь современным языком, Бог шел на риск, создавал человека. В каком-то вечном плане ему были известны судьбы мира, как, конечно, и судьба каждого человека, однако, весь смысл в том, что Бог - совершенная любовь; создавая человека, веря в него, Он понимал, что потребуется искупительная жертва Христа.
«Красота спасет мир» - сказано у Достоевского, потому что сам человек спасти мир не может. Красота - понятие отвлеченное: одному нравится одно, другому - другое. Но Достоевский, я думаю, имел в виду красоту как одно из имен Божиих или как богоподобие. Бог еще именуется Художником, ведь одним из видов аскетического делания является созерцание видимого творения. Если этот мир, даже пораженный и испорченный грехом человеческим, так прекрасен, так органичен, то как же должен быть прекрасен Творец этого мира!
В широком смысле слова художником быть обязан каждый христианин. Дар творчества выделяет человека из всех живых существ, ставит его даже выше ангела.
Сейчас многие образованные люди, не нашедшие Истины и Красоты на перепутьях мира, приходят в Церковь и ищут в Ней эту Красоту. Они очень тонко чувствуют всякую фальшь, всякое безобразное уродство, особенно художники и музыканты. И, если они увидят в храме безобразные росписи, услышат вместо простого уставного поддельное концертное пение, - никто не убедит их в том, что христиане - свидетели Небесной Красоты. Многих может оттолкнуть недолжное поведение священника во время богослужения, неприличная сану манера держаться, его неопрятная одежда, даже нечищеная обувь. У нас во всем принято ориентироваться на бабушек; примут они или нет. Я уверен, что Красота ни одну бабушку от храма не оттолкнет, а по нашему нерадению души колеблющиеся и хрупкие могут уйти из храма навсегда.
В наше время, говоря о церковном возрождении, необходимо, в первую очередь, заботиться о том, чтобы Церковь постоянно являла ту Красоту, которой Она обладает в полноте, - в этом миссия Церкви в мире.
Л. А. Успенский в книге «Богословие иконы Православной Церкви» верно заметил, «что если в период иконоборчества Церковь боролась за икону, то в наше время икона борется за Церковь».
Обилие всевозможной информации в современном мире захлестнуло человека, оно вызвало безразличное, легкомысленное отношение к слову, как устному, так и печатному. Поэтому самым мощным, самым убедительным сегодня становится голос иконы.
Слову теперь мало кто доверяет, и безгласная проповедь может принести больше плодов. Образ жизни священнослужителя, каждого христианина, иконы, церковное пение, архитектура храма должны нести на себе печать Небесной Красоты.
Говоря о безгласной проповеди, не могу не вспомнить об архимандрите Серафиме (Тяпочкине). Я познакомился с отцом Серафимом еще до поступления в монастырь. Потом, уже будучи монахом, я к нему ездил в течение семи лет. Я почти ни о чем его не спрашивал, а только наблюдал за ним. Это был человек совершенно удивительный! Я никогда не слышал, ни разу, чтобы он кого-нибудь осудил или о ком-нибудь пренебрежительно отозвался, хотя он видел всяких людей и много претерпел в жизни. К нему приезжали самые разные люди, а он относился ко всем с одинаковой любовью.
Апостол Павел говорит, что для чистого все чисто, а если человек видит в других какие-то пороки, это обличает и его собственную нечистоту.
Отец Серафим в лагере пробыл четырнадцать лет, в самых суровых условиях. Его осудили на десять лет, а когда срок истек, его вызвал начальник лагеря и спросил: «Ну, что ты намерен делать?» - «Я, - ответил он, - священник и намерен служить». - «Ну, если служить, тогда еще посиди». И еще прибавил. И только в пятьдесят пятом, после смерти Сталина, он был освобожден. Многих эти лагеря сломали, выстояли только люди духовно крепкие, у которых вера была подлинной. Они не озлобились, а в том страшном окружении очень легко было озлобиться.
Вот, вспоминая об отце Серафиме, я и говорю, что лучшая форма проповеди в наше время - это жизнь человека, воплотившего в себе идеал Евангелия.
Архимандрит Зинон (в миру Владимир Михайлович Теодор ; 12 октября 1953, Первомайск, Николаевская область, Украинская ССР, СССР) - священнослужитель Русской православной церкви, крупный художник-иконописец, теоретик церковного искусства, педагог. Лауреат Государственной премии России (1995).
Биография
Родился в 12 октября 1953 года в городе Первомайске Николаевской области в семье известного чабана, Героя Социалистического Труда Михаила Николаевича Теодора. С детства был приобщён к церкви. По собственным воспоминаниям: «ещё в раннем детстве бабушка водила меня в наш деревянный храм. Я прекрасно помню, как там причащали, какой необычной казалась обстановка - не встречал такой больше нигде: тихо, красиво и необъяснимо таинственно. Даже строгость казалась мне там особой: она усмиряла мальчишеский нрав, но при этом совсем не пугала».
Окончил 8 классов Первомайской средней школы № 4. В 1969 года в возрасте 15 лет поступил в Одесское художественное училище, на отделение живописи. На втором курсе впервые взял в руки Евангелие. По собственным воспоминаниям, «где-то со 2-го курса я понял, что советским художником я не стану, потому что мне это совершенно претило; вообще, вся советская действительность у меня вызывала самое сильное отторжение - во всём». «Начинал с копий старых икон: когда по подлиннику, а больше - по репродукциям. В Одессе, как и в целом на юге, старые иконы - редкость, в церквах их практически нет, а провинциальные музеи весьма бедны и однообразны. Учителей иконописи в те времена не было, и потому технику иконы, каноны, художественные приемы и другие секреты иконописного ремесла приходилось осваивать самостоятельно». Задуманный им дипломный проект, триптих «Андрей Рублёв», не нашёл поддержки у руководителя, потребовавшего сменить тему.
В 1973 году окончил окончил Одесское духовное училище, и ушёл в армию. Проходил военную службу в Одессе, работая по специальности: «Художники в армии всегда нарасхват! Кого мне только не довелось изображать: бравые воины, грозная техника, портреты военачальников. Но даже тогда, тайком, я умудрялся писать иконы».
Демобилизировавшись в 1975 году, выполнял художественные работы в Успенском кафедральном соборе Одессы.
5 сентября 1976 года, в возрасте 23 лет, поступил послушником в Псково-Печерский монастырь, где уже 30 сентября того же года был пострижен в монахи наместником обители архимандритом Гавриилом (Стеблюченко). Через 3 дня был рукоположён в сан иеродиакона, а 8 ноября того же года - в иеромонаха.
Прожил там два с половиной года, затем Патриарх Пимен забрал его в Троицке-Сергиеву лавру. В Троицкой лавре отец Зинон написал иконостасы приделов в крипте Успенского собора, создал множество отдельных икон.
Прожив 7 лет в лавре, запросился обратно в более тихий Псков. После первого прошения архимандрита Зинона патриарх отправил его в 1983 году в Даниловский монастырь, где мастер работал ещё год, участвуя в восстановлении и украшении монастыря. Затем его отпустили в Печерский монастырь.
«Еще работая в Даниловом монастыре, архимандрит Зинон приобрёл известность как один из ведущих иконописцев России, и его стали активно приглашать в другие страны - он работал во Франции, в Ново-Валаамском монастыре в Финляндии, в Крестовоздвиженском монастыре Шеветонь в Бельгии, преподавал в иконописной школе в Сериате, в Италии и т. д.»
В начале 1990-х годов архимандрит Зинон получил известность как сторонник обновления православного богослужения, в частности замены церковнославянского языка в богослужении. Подписал Обращение от 10 апреля 1994 года с призывом к дискуссии по вопросу богослужебного уклада.
Является членом попечительского совета Свято-Филаретовского православно-христианского института, созданного священником Георгием Кочетковым
По словам протоиерея Павла Адельгейма:
Отец Зинон был замечательным мастером иконописи. Как все талантливые люди, он был одарён не только живописным даром. Он хорошо говорит, умеет увлечь собеседника силой мысли и глубиной видения проблемы, изложенной сильным и красивым голосом. Начитан и эрудирован. Несколько раз он приходил в нашу школу, беседовал с учителями. Они были в восторге от этих встреч. Все его работы удивительно органичны и цельны. Он построил несколько храмов. В каждом из них архитектура органично сочетается с интерьером и живописью. Каждая деталь тщательно продумана и занимает принадлежащее ей место. О качестве икон я не буду говорить. Они совершенны.
Архимандрит Зинон (в миру – Теодор Владимир Михайлович) – монах, выдающийся современный иконописец. О себе архимандрит Зинон рассказывает скупо: «Родился в пятьдесят третьем году в Первомайске. Есть такой южнорусский городок, раньше назывался. Когда-то там греческие поселения были, это в . После восьмого класса пошел в Одесское художественное училище. На втором курсе стал писать иконы. Поначалу, конечно, копировал только… Потом армия. Был художником – кем же еще… После службы, в сентябре семьдесят шестого года, приехал в Псково-Печерский монастырь. Тогда же принял постриг с именем Зинона. Был такой мученик в четвертом веке. В том же году был рукоположен сначала в иеродиакона, потом в иеромонаха» . Псково-Печерский Успенский монастырь был выбран о. Зиноном потому, что здесь имелись свои иконописные традиции. Начинающий иконописец был замечен, и уже через два года ценитель икон патриарх Пимен вызвал о. Зинона в Троице-Сергиеву Лавру для росписи храмов. Потом именно о. Зинон руководил иконописными работами в Даниловом монастыре, ставшем патриаршей резиденцией.
Чтобы понять место архимандрита Зинона в иконописи, нужно обратиться к ее истории. Расцвет, классический период древнерусской иконописи пришелся на XIV – первую половину XVI вв. Классическая икона пишется яичной темперой, она не подражает действительности с ее объемными предметами и телами, не передает их пространственное положение с помощью воздушно-линейной перспективы, ее цвет и свет условен и символичен. Начиная со второй половины XVI в., под влиянием искусства Возрождения, в иконопись начинает проникать объемность, моделирование светотенью, усиливается интерес художников к реальной действительности (эти процессы были характерны не только для древнерусской иконописи, они нашли отражение во всех национальных иконописных школах). Иконописание становится массовым, что, конечно, не могло не сказаться на художественном уровне иконы. Утрачивается и богословская чистота иконы. В XVIII в. иконописание вообще уходит на периферию искусства, в живописи, в том числе в иконописи, утверждается привычная для нас академическая манера живописи маслом. Самое тяжелое время для церковного искусства настало после 1917 г.
Поворотным моментом в истории Русской Православной Церкви и ее иконописания стало празднование 1000-летия Крещения Руси в 1988 г. С этого времени возрождается интерес к религии, Церковь начинает занимать подобающее ей место в общественной и духовной жизни. Под влиянием этих процессов наблюдается обновление иконописи, кардинальным направлением которого становится возрождение традиций канонического византийского и древнерусского иконописания. У истоков обновления православной иконы стоят иконописцы, получившие сначала светское художественное образование, а затем разными путями пришедшие в церковное искусство. К числу таких иконописцев относится и отец Зинон, для которого пребывание в Псково-Печерском Успенском монастыре, уважаемой в православном мире обители, стало решающим в формировании новой концепции современного иконописания.
Замершее за годы воинствующего атеизма иконописание в Советском Союзе трудами о. Зинона и его последователей получило мощный толчок для развития на новом этапе: иконописанию была возвращена старинная техника яичной темперы, наиболее органичная для иконописи, был взят ориентир на язык канонической средневековой иконы. Все это происходило в тесном союзе с обновляющимся богословием, без чего невозможно истинное иконописание.
Школу о. Зинона прошли многие иконописцы. Например, Александр Чашкин, художник-оформитель, которого знакомые пригласили посмотреть, как работает о. Зинон в Даниловом монастыре. Чашкин вызывался помогать иконописцу. Около полугода растирал краски, левкасил, готовил доски для икон, наблюдал за работой о. Зинона. В результате начинающий иконописец получил благословение на иконописание. На сегодняшний день он, признанный художник и иконописец, которого ждут во многих храмах России и зарубежья, не перестает искренне восхищаться творчеством о. Зинона: «Вот где настоящая мощь и сила духа!»
Имя отца Зинона стало символом современного иконописания, безусловной приметой всего православного искусства, начало которому 80-е гг. ХХ в.. Множество икон отца Зинона и есть уже само возрождение и одновременно – главное монашеское послушание иконописца, его молитва и путь личного восхождения по духовной лестнице православного христианина. Авторы капитального коллективного труда «История иконописи» назвали творчество о. Зинона «одной из самых ярких страниц иконописной традиции последней четверти ХХ в.» . И. К. Языкова в монографии «Богословие иконы» пишет, что «основная линия возрождения иконописи в России связана с именем архимандрита Зинона», в его лице «соединились две линии, долгое время развивавшиеся параллельно – искусство иконописания и богословское осмысление иконы» .
Иконы работы о. Зинона украшают храмы Троице-Сергиевой Лавры, Данилова и Псково-Печерского, Спасо-Преображенского монастырей, он работал в монастыре преп. Антония во Франции, в Ново-Валаамском монастыре в Финляндии, выполнил роспись в романском стиле в Крестовоздвиженском монастыре в Шевтоне (Бельгия), преподавал в иконописной школе в Сериате (Италия) и т. д. Наряду с применением традиционной техники яичной темперы, иконописец экспериментировал, обращаясь еще более древней иконописной технике. Им написаны несколько икон в технике энкаустики, т.е. восковыми красками. Именно так писались самые древние христианские иконы, обращался он также и к мозаике, создав несколько мозаичных икон.
Приведем оценку творчества о. Зинона, данную авторами «Истории иконописи»: «Работы о. Зинона отличает внимательное отношение к форме, виртуозный рисунок, строгое соблюдение пропорций, четкое ритмическое построение композиций. Он любит звучные краски, не боясь открытого и яркого цвета, однако его работам не всегда достает разнообразия. В творчестве архимандрита Зинона сильно интеллектуальное, богословское начало. Его образы полны глубокого созерцания и одновременно внутренней энергии, лики святых поражают сочетанием глубокой умиротворенности и напряженной работы души, благородной красоты и мудрости» .
Глубокое созерцание и внутренняя энергия, сочетание умиротворенности и напряженной работы души, отмеченные авторами «Истории иконописи», и сближают творчество архимандрита Зинона с традицией канонической православной иконописи.
Иконы для храмов и монастырей, для монашеских келий и для мирян о. Зинон, как и полагается для монаха, пишет не за деньги, а на молитвенную память в дар и во славу Божию. Радость, которую испытывают верующие, обращаясь к Богу через его иконы, и есть та плата, единственно необходимая в его жизни. Смысл же и ее высокие цели определены самой Православной верой.
Свои размышления о религии, об иконе и иконописании архимандрит Зинон изложил в «Беседах иконописца», выдержавших уже два издания. В этой небольшой книжечке, пишет автор предисловия Валентин Курбатов, «все особенно наглядно, потому что собеседником читателя будет одновременно иконописец и мыслитель, «батюшка» для монастырских прихожан и опытный богослов для многочисленных духовных и светских собеседников, проходящих через его келью» .
К сожалению, у о. Зинона появились противоречия с православной церковью, он принимал участие в совместных богослужениях с католиками. Когда монографию автора этих строк «Основы иконоведения: Богословие в красках» готовили к изданию в Новосибирске, рецензент от новосибирской епархии настаивал на том, чтобы имя о. Зинона как еретика было изъято из этой книги, но редактору, поддержавшему позицию автора, удалось отстоять нашу позицию, потому что без работ нашего земляка иконника о. Зинона уже невозможно представить процесс возрождения православной иконы.
Нельзя отрицать, что творчество иконописца косвенно оказало благотворное влияние и на современную украинскую икону хотя бы уже тем, что некоторые украинские иконники непосредственно общались с ним.
Фрески в монастыре Симона Петра на Афоне
Источники и литература:
1. Современная православная икона. – М.: Современник, 1994. – 303 с.
2. История иконописи. VI – XX века / Л. Евсеева, Н. Комашко, М. Красилин и др. – М.: АРТ – БМБ, 2002. – 287 с.
3. Языкова И.К. Богословие иконы (учебное пособие) / И.К. Языкова – М.: Изд. Общедоступного Православного Университета, 1995. – 212 с.
4. Зинон, архимандрит. Беседы иконописца. – Новгород, Русская провинция. – 63 с.
5. Шкаруба Л.М. Основы иконоведения: Богословие в красках /Л.М. Шкаруба – Новосибирск: Свиньин и сыновья, 2008. – 704 с.
См. также:
Шкаруба Л. М. Архимандрит Зинон: возрождение классической иконописи /Л.М. Шкаруба // Вони прославили наш край своїми діяннями, працею та розумом: збірник матеріалів науково-практичної конференції – Миколаїв, 2009. – С. 96 – 101.
Шкаруба Л. М. Иконотриптих: в 3-х книгах /Л.М. Шкаруба – кн. 3. Хрестоматия по иконоведению. – Николаев: Илион, 2009. – С. 692 – 697.
Л.М. Шкаруба
Словарь
Иеродиакон – монах, помогающий в монастырском храме при богослужении, диакон-монах.
Иеромонах – священник-монах.
Икона – признанное Церковью изображение Иисуса Христа, Богоматери, архангелов, ангелов, сил небесных, святых, событий Священной истории, предназначенное для молитвенного обращения к первообразу.
Иконопись – жанр изобразительного искусства, вид церковного искусства, связанный с созданием иконы в технике живописи и графики. Икона создается не только средствами живописи и графики, она может быть создана и в технике скульптуры (рельефная, резная икона), декоративно-прикладного искусства (эмаль) и т. д.
Левкасить – наносить левкас, т. е. белый грунт (меловой или гипсовый) для иконной живописи.