«бог создал человека для нетления. Беляев С.А. Откуда началось Крещение Руси

Коллектив музея-заповедника Херсонес Таврический отказался работать под руководством недавно назначенного директором протоиерея Сергия Халюты. Напомним, что в эти дни как раз решается вопрос о передаче музея в ведение федерального центра. Редакция надеется получить комментарий Министерства культуры (пока заместитель министра Владимир Аристархов недоступен для звонка) .

Подробности происходящего в Херсонесе мы обсуждаем с человеком, принадлежащим одновременно и Церкви, и научному миру. Историк, археолог, сотрудник Института всеобщей истории РАН, сын священника и частый визави покойного патриарха Алексия II - Сергей Алексеевич Беляев работал в знаменитой Херсонесской экспедиции и определил место Крещения святого князя Владимира.

Сергей Алексеевич, вы находитесь сейчас в Херсонесе. Что там происходит?

Сергей Беляев: Все, что я буду говорить, основано на глубочайшей любви к Херсонесу, глубочайшем уважении его истории, ее понимании и осознании огромной ценности Херсонеса в жизни и Руси, и России. Я около 60 лет занимаюсь исследованием Херсонеса, основал и 15 лет руководил Херсонесской археологической экспедицией. Первый раз появился в Херсонесе в 1958 году, а первое участие в его археологическом исследовании принял в 1961 году в составе экспедиции Эрмитажа. Посвятил Херсонесу порядка 180 научных работ, бываю там каждый год.

Теперь о том, что произошло. В начале этого года музеем руководил назначенный еще украинской стороной Леонид Жунько. В феврале появился новый директор Андрей Кулагин, всем показавшийся вполне разумным и спокойным управленцем, внимательно присматривающимся к обстановке и не склонный к опасным и резким шагам. Но в день памяти князя Владимира совершенно неожиданно губернатор Севастополя подписал указ о назначении директором музея протоиерея Сергия Халюты.

Это решение вызвало резко отрицательную реакцию у музейного коллектива, с которым никто не посоветовался. Дело в том, что у отца Сергея Халюты всего лишь заочное высшее образование, и то ускоренное - он за 2 года окончил Одесскую духовную семинарию и за три - Московскую духовную академию. А во главе Херсонесского музея с конца 50-х годов стояли очень крупные историки, люди, окончившие Ленинградский и Московский университеты по специальности «археология» или «древняя история» - Инна Анатольевна Антонова, Вера Васильевна Борисова, Станислав Францевич Стржелецкий, Александр Николаевич Щеглов и др. Это все были люди очень хорошей научной археологической «школы». Да и сейчас, например, заместителем директора по научной работе является Лариса Васильевна Серикова, выпускница МГУ, кандидат наук с большим опытом археологической работы. Поэтому человек с ускоренно-заочным образованием на место директора музея совсем не подходит.

Сегодня много говорят об огромной символической значимости Крыма для России. Он и свидетельство нашей принадлежности к родившейся из античности Европе, он и «сакральная территория».

Сергей Беляев: Да, и Херсонес тут особенно важен и ценен. Князь Владимир принял святое крещение не в каком-то захолустном византийском городе. Нет, Херсонес был центром и византийской империи, и православия во всей Восточной Европе. Это был город с глубочайшей древней церковной традицией, идущей еще с апостольских времен.

Здесь христианская вера приходила на смену язычеству. По мнению некоторых историков, которое я поддерживаю, в Херсонесе проповедовала христианство группа апостолов. Здесь мог быть и апостол Петр, который три месяца проповедовал слово Божие в провинции Понт и Вифиния со столицей в городе Синопа (это как раз напротив Крыма - меньше суток хода). Здесь в ссылке скончался епископ римский Климент, ученик апостола Петра. Здесь скончался папа Мартин I в 655 году. Здесь полтора года были Кирилл и Мефодий.

Наши предки очень хорошо понимали значимость Херсонеса в русской истории. Недаром в Архангельском соборе Московского Кремля крещению князя Владимира в Корсуни посвящены пять фресок.

Именно с этого Крещения началась передача миссии Византии как главного центра православия в мире - Руси.

И это все тоже обязывает к тому, чтобы во главе музея стоял человек, который бы осознавал значимость Херсонеса и смог бы направить изучение и языческих, и христианских древностей (а их много нашлось за 180 лет раскопок) по настоящему, «правильному» научному пути. От него требуется глубокое понимание и исторических вопросов и важности этих мест, и всей проблематики музея, и каждого момента в истории христианского Херсонеса.

И назначать директором такого музея священника только потому, что на его территории стоит храм, не обращая никакого внимания на культуру человека, на меру его понимания всех тонкостей музейной жизни, по меньшей мере странно. И по тактическим, и по стратегическим соображениям - это не лучший вариант.

Обиды за униженную научную честь музея исчерпывают этот конфликт?

Сергей Беляев: Нет, конечно. Здесь присоединяется много других сюжетов. Начиная с того, что на территории Херсонеса находится самый хороший в городе пляж, и кончая куда более сложными.

Это назначение, которое многие воспринимают как прихоть губернатора Севастополя, может иметь и далекие от научных проблем цели. Дело в том, что директор Херсонесского музея отвечает за сохранность памятников истории и культуры на огромной территории. Ведь Севастополь - это не только сам город, ему принадлежит территория примерно 40 километров в сторону Ялты - до села Гончарного, и еще 25- 30 км на северо-запад, в сторону Евпатории - до Николаевки. И на всей этой территории охрана памятников возложена на Херсонесский музей. Любое строительство, любой отвод земли на ней требует визы главы отдела Херсонесского музея, но согласовывается это все с директором. Поскольку ответственность за сохранение памятников возложена на музей, без одобрения директора в этом деле трудно что-то сделать.

Местные власти могли назначить отца Сергия в расчете на его лояльность в выставлении таких виз?

Сергей Беляев: Не утверждаю, что это так. Но и не могу твердо исключить это. Тут все время возникают споры, недовольства, уголовные преследования. В отношении одного из предыдущих директоров Херсонесского музея, Леонида Марченко, якобы раздававшего земли направо и налево, под дачи и прочее, уже идет уголовное следствие.

Поскольку директор наделен не только чисто административной властью над музейным коллективом, но и огромной ответственностью за сохранность памятников и за выдачу музеем разрешений на строительство, он кроме способности организовать сложную научную работу должен еще обладать и кристальной чистотой. Так что впутывать в такую «тему» Церковь, мне кажется, не надо. Я как церковный человек боюсь, что это может скомпрометировать ее.

Говорят, отец Сергий не очень церемонится с территорией повышенной археологической ценности.

Сергей Беляев: Да, это так. Я, честно говоря, был в шоке, увидев во время празднества 1000-летия князя Владимира внутри церковной ограды два десятка лимузинов. Они стояли там все время службы.

Предыдущий директор музея никогда не позволял въезжать сюда на машине. И свою машину оставлял где-то далеко внизу и шел к основным зданиям пешком. А сейчас на территории музея устроен автопарк, а в будние дни работает автомастерская. Между тем храм стоит на главной площади древнего античного и византийского города.

Это опасно для земли, для памятников?

Сергей Беляев: Конечно. Дело в том, что очень часто от древних останков ничего не остается, кроме каких-то вырубок в скале. Допустим, почти две тысячи лет назад клали фундамент какого-то здания и под него выравнивали площадь, скалу под стену. А отец Сергий всю эту древнюю поверхность вокруг собора взял и замостил плиткой. И тем самым закрыл ее от возможного изучения. Такого нельзя делать, не обдумав и не обосновав. Мне кажется, отец Сергий прежде всего должен срочно пройти курс обучения по охране древних памятников.

Передача Херсонеса в федеральное ведение сулит хорошие перспективы?

Сергей Беляев: Да. Хотя многое зависит от того, как этим распорядится и министерство, и коллектив музея. Сам факт передачи приведет только к повышению статуса, увеличению финансирования и зарплаты работников. Музей же должен одновременно с этим качественно поменять уровень и ход научных исследований, улучшить и сбережение, и экспозицию памятников, суметь донести их ценность до сотен тысяч людей, которые ежегодно посещают Херсонес. Если изменения сведутся лишь к увеличению зарплаты, будет грустно.

Кто в идеале нужен на месте директора Херсонесского заповедника?

Сергей Беляев: В идеале здесь нужен человек честный, порядочный, любящий Херсонес, преданный ему и науке. Обязательно имеющий какую-то ученую степень, как минимум кандидата, а лучше доктора наук. Имеющий навыки экспедиционной и организаторской работы. Человек верующий или с пониманием и любовью относящийся к православной вере. Человек, для которого очень дороги история Херсонеса, его связь с Русью и осознание того, что здесь истоки и нашей православной веры, и государственной культуры.

Сергей Алексеевич Беляев. Археолог, историк, научный сотрудник института Всеобщей Истории Академии наук, кандидат исторических наук.

- Сергей Алексеевич, ваш жизненный путь не только позволил Вам реализоваться как ученому, но и принести огромную пользу Церкви. Рассказ о выборе призвания безусловно важен для уже состоявшихся в своей профессии людей и для тех, кто только выбирает, какой отрасли человеческой деятельности посвятить свою жизнь.

На своем жизненном пути во многом обязан молитвам родителей, которые и воспитали меня соответствующим образом. Благодаря их молитвам моя жизнь сложилась так, как она сложилась.

По линии папы, протоиерея Алексия (Сергеевича) Беляева, все предки родом из Санкт-Петербурга, по линии мамы, Марины Александровны (урожденной Матвеевой) – из-под Мценска. По линии папы все были военные, артиллеристы и жили в Петербурге. Дедушку звали Сергей Тимофеевич Беляев. Первую мировую войну он начал в должности инспектора артиллерии 29 армейского корпуса, принимал участие в осаде Перемышля. К 1917-му году мой дед находился в должности инспектора артиллерии 2 армии Западного фронта, после октября в Петербург он уже не вернулся, а вместе с руководством всего Западного фронта оказался в Москве, где сначала был инспектором артиллерии Московского укрепленного района (по номенклатуре нашего времени, командующий артиллерией Московского военного округа). Свою земную жизнь Сергей Тимофеевич окончил в Москве в должности начальника кафедры тактики артиллерии Академии Генерального штаба РККА. Соответственно, мои папа и мама тоже жили в Москве. После окончания учебы папа поступил на работу в Главное артиллерийское управление Красной Армии и параллельно, как человек очень верующий – вся семья была очень верующая – папа был иподиаконом сначала у митрополита Серафима (Чичагова), потом у архиепископа Феодора (Поздеевского) до 1927 года. В 1930 году папа и мама были высланы из Москвы по делу Александра Дмитриевича Самарина. Папа провел три года на лесоповале в Архангельской области. После этого в Москву путь был заказан, домой они вернуться не могли и обосновались в Костроме, где все мы и родились.

В годы Великой Отечественной войны папу не взяли на действительную военную службу, как по зрению, так и по происхождению, однако призвали на трудовой фронт. Папа сначала строил железную дорогу на севере Урала у города Серова, потом разбирал развалины в Ленинграде и на станции Дно. Там он повредил ногу, заболел остеомиелитом, его комиссовали, и он некоторое время прожил в Казани.

Среди друзей Алексея Сергеевича по Москве в 20-е годы был Владимир Иванович Захаров. Владимир Иванович в свое время окончил Коммерческое училище, но в революционные годы встал на путь служения Церкви; в 20-е годы он был игуменом (настоятелем) Сретенского монастыря, в 40-е годы архимандрит Иероним (Захаров) был рукоположен во епископы. Первой его кафедрой стала Кишиневская, потом он был переведен в Рязань. Итак, владыка Иероним при очередной переписке с папой предложил ему осуществить свою давнюю заветную мечту стать священником, посвятил папу в диаконы в храме Успения в Гончарах, и потом состоялась его хиротония во священника уже в Рязани, в сентябре 1947 года. В течение многих лет о. Алексий Беляев служил на различных приходах Рязанской епархии.

Я закончил среднюю школу в городе Скопине Рязанской области. Когда встал вопрос о выборе жизненного пути, речь зашла, естественно, о высшем образовании, но по какой специальности? Уже в школьные годы у меня сформировались требования к моей будущей специальности; она обязательно должна быть связана с путешествиями и с изучением человека. В этой области было много возможностей: это и этнографические экспедиции, и поездки по ряду других специальностей, но я выбрал археологию. Родители и их друзья меня отговаривали, потому что это уже были годы хрущевских гонений, говорили, что будет очень трудно поступить и жить. Тем не менее, не могу сказать, что настоял на своем, но этот выбор был сделан и родители его благословили. Так как папа родом из Петербурга и жизнь нашей семьи была наполнена воспоминаниями папы не только о Москве, но и о Петербурге, где прошли его детство и юность, то я решил поступать на исторический факультет Ленинградского университета.

Приехал в город, где никого знакомых не было. Первые три ночи ночевал на вокзале, пока подавал документы и получал место в общежитии. Документы приняли, но при условии, если я сдам экзамены и меня примут, то не буду претендовать на место в общежитии. Я такое обязательство дал и соответствующую бумагу написал. Экзамены сдал благополучно, но не стал дожидаться результатов, а уехал к родителям в Скопин, где, позвонив по телефону, узнал, что принят. Здесь произошла удивительная вещь. В анкете, которую заполняет абитуриент, я так и написал, что отец – священник Русской Православной Церкви, все с большой буквы. Надо учитывать, что это была осень 1954 года – самый разгар хрущевских гонений, как известно, в ноябре вышло постановление ЦК КПСС «Об ошибках в атеистической пропаганде», но чудо совершилось, и при этих данных я был принят на исторический факультет Ленинградского университета, который благополучно закончил в 1959 году. Ни жилья, ни прописки в Ленинграде у меня не было, и я уже стал устраиваться на работу в Новгородский музей, где мне предлагали жилье в виде какого-то общежития. И тут совершилось еще одно чудо.

Все свои студенческие годы участвовал в археологических экспедициях. В основном, это была Ольвия – древнегреческий город между Николаевом и Очаковом, было несколько экспедиций в Керчи. Одна из сотрудниц, с которой познакомился в Керчи, работала в античном отделе Эрмитажа. Она передала мне предложение заведующей Отделом античного мира Государственного Эрмитажа Анны Алексеевны Передольской поработать в этом отделе на договорной основе, пока одна из сотрудниц находится в декретном отпуске. Конечно, я ответил положительно. В Эрмитаже, как и во многих музеях, женщин было много, мужчин мало. Мужчины были нужны даже в чисто практических целях, чтобы носить тяжелые вещи. Незадолго до этого, после войны был эпизод, когда представитель мужского пола совершил воровство. Это наложило определенный отпечаток на психологию сотрудников античного отдела, и они долгие годы не брали на работу мужчин. Но меня взяли, какое-то время я работал по договорам, а когда появилась вакансия, меня зачислили в штат. Так я пять с половиной лет проработал в должности научного сотрудника Государственного Эрмитажа в античном отделе и частично в отделе Византии. Все эти годы отношение ко мне в музее было очень доброжелательное, тем более, что все знали о моем происхождении, я этого не скрывал, тем не менее, никаких инсинуаций в мой адрес не было. Кроме того, когда готовились путеводители по западному отделу или по другим отделам, где имеются вещи, связанные с ветхозаветной и новозаветной тематикой, то ко мне обращались за консультациями.

Спустя несколько лет стало ясно, что научный рост в среде сотрудников Эрмитажа имеет свои пределы, и когда мне предложили поступить в аспирантуру Института истории Академии Наук СССР, я согласился. Произошло это при следующих обстоятельствах. Я шел в рабочем халате по 20-колонному залу античного отдела, неся в руках какой-то керамический сосуд и увидел, что навстречу мне идет сухощавая женщина среднего роста и довольно почтенного возраста, как-то невольно получилось, что мы взаимно друг на друга посмотрели. Поравнявшись со мной, женщина спросила: «Вы Сережа Беляев?». Я ее уверил, что являюсь именно тем человеком, имя которого она произнесла. В свою очередь я спросил: «Вы – Мария Ефимовна Сергеенко?», и тоже получил утвердительный ответ.

Мария Ефимовна Сергеенко – это удивительный человек европейской образованности с мировым именем, ученица лучших дореволюционных ученых, специалист по Италии. Поступить в аспирантуру под ее научное руководство в системе Академии наук – великая честь. Кроме того, М.Е.Сергеенко была глубоко верующим человеком. И я поступил в аспирантуру по специальности «Латинская эпиграфика и латинское источниковедение» (в анкетах все писал как есть) . Диссертация у меня была по христианству Северной Африки, но прямо об этом писать было невозможно, поэтому она была названа: «Античные города Северной Африки во времена владычества Вандов». Предметом исследования моей работы было сочинение одного из епископов Северной Африки того времени под названием: «Historia putionis africana provincia sut Giserica et Uniritar regibus vandalerum». Эта диссертация была успешно защищена, и я был принят на работу в системе Академии наук, где до сих пор и работаю. Сначала я работал в Ленинграде в отделении Института археологии АН, а в 1977 году академик Борис Александрович Рыбаков перевел меня из Ленинградского филиала в основной институт в Москве.

В Херсонесе я оказался впервые еще студентом в 1958 году, и этот город стал моей любовью на всю жизнь. Скажу откровенно, до меня не сразу дошло, что при всей интереснейшей судьбе Херсонеса, основное, чем он вошел в мировую историю – крещение князя Владимира. Именно это событие определило дальнейший путь Руси на весь период вплоть до сегодняшнего дня. Сначала я участвовал в изучении Херсонеса в составе экспедиций Эрмитажа в 1961-1963 годах. Потом, когда я оказался на работе в системе Академии наук, хотя мне и предлагали руководить экспедициями в других местах, расставаться с Херсонесом очень не хотелось. Несмотря на все сложности в организации экспедиции по линии АН, эти труды увенчались успехом. С 1972 по 1984 год я руководил научной экспедицией института археологии АН СССР в Херсонесе. Основными объектами для раскопок и научной деятельности были раннехристианские храмы. Но помимо археологии, в эти годы я проникал все глубже и глубже в письменные источники, тем более, что моя подготовка по линии аспирантуры, специальность – источниковедение, давала мне возможность исследовать письменные источники точно так же, как и предметы, найденные при археологическом исследовании. Этот сплав археологии и, собственно, истории позволил мне исследовать самые разные стороны жизни людей в Херсонесе. В основном, это жития святых, жизнь и мученичество которых прошли в Херсонесе, и те памятники, которые связаны с их подвигом.

Основное открытие – удалось определить точное место того храма в Херсонесе, в котором князь Владимир принял Святое крещение, и где он венчался с принцессой Анной. Не менее значимое открытие – храм в Херсонесе, который князь Владимир построил в память своего крещения. При крещении князь Владимир получил имя Василий, и эта церковь была освящена во имя его небесного покровителя Василия Великого. Мной сделаны реконструкции и храма, и тех зданий, где состоялось крещение князя, равно как и тот чин, который был над ним совершен. Удалось там построить большую базу Академии наук.

С 1985 года я работаю в институте всеобщей истории АН. Здесь моя работа была связана и с Херсонесом, потом, когда времена изменились, и всякие шоры были сняты, мне пришлось переключиться и сосредоточить свои усилия на изучении русской эмиграции первой волны. Это для меня не было чем-то новым и неожиданным, потому что у моего дедушки Сергея Тимофеевича было еще пять братьев, и половина из них оказалась в эмиграции. Один жил в Югославии и скончался в 1951 году, второй брат дедушки жил сначала в Лондоне, где его застал переворот 1917 года, потом переехал в Париж, где и скончался осенью 1955 года, а третий брат, генерал Иван Тимофеевич Беляев – почетный гражданин Республики Парагвай, очень много сделавший для становления этой южноамериканской страны и его коренного населения. Тема эмиграции была мне не чужда, тем более родители в семье никогда не скрывали, как сложилась судьба братьев. Другое дело, что не было возможности поддерживать личные отношения, но таковы были условия. За время работы по этой тематике было выпущено два сборника в рамках Института всеобщей истории.

Когда наступили более свободные времена, и у Русской Православной Церкви появилась возможность восстанавливать порушенные святыни, то Святейший Патриарх Алексий, знакомый с папой и мною с 1964 года, привлек меня к этой деятельности. Это были работы, связанные с моей прямой специальностью, то есть раскопки. За минувшие годы под моим руководством было обретено более тридцати святых мощей, в том числе и мощи Патриарха Тихона, Оптинских старцев, преподобного Максима Грека, митрополитов Филарета и Иннокентия Московских, архимандрита Антония в Лавре, архиепископа Иоанна Поммера в Риге, и многие другие.

В рамках Рождественских Чтений с 1998 года я руковожу секцией «Церковные древности». Заседаем мы в Патриарших Палатах Московского Кремля, и главными темами уже на протяжении многих лет являются святыни Московского Кремля. Как результаты работы секции выпускаются очень хорошие книги под грифом Русской Православной Церкви и Музеев Московского Кремля – это уникальные издания.

- Каким образом Ваш научный опыт, помимо открытия места крещения князя Владимира, был востребован на благо Русской Православной Церкви?

Могу сказать, что все обретения святых мощей были сделаны на высоком профессиональном уровне, потому что я приезжал не один, а с той командой, которая у меня сформировалась во время руководства Херсонесской экспедицией. Все верующие, все высококвалифицированные специалисты: архитекторы, фотографы и мои помощники. Прежде всего, во всех случаях соблюдался принцип, больше известный для врачей – не навредить. Я могу с полной ответственностью и чистой совестью сказать, что ни одна из святынь не была при обретении как-то повреждена. Велась полная документация, составлялись акты по обретению мощей, которые опубликованы. Святые мощи были отождествлены по всей совокупности имеющихся материалов.

- Расскажите о каком-нибудь из значимых событий XX века в истории Елоховского Собора, которому Вы были свидетелем .

С двадцатых годов дружили три человека: Михаил Ефимович Губонин, Владимир Иванович Захаров, в последствии архимандрит Иероним, и папа Алексей Сергеевич Беляев – протоиерей Алексий. В 1947 году в Москве отмечался 800-летний юбилей города. Мотивируя тем, что Церковь тоже хотела бы принять участие в праздновании, Святейший Патриарх Алексий I обратился к руководству Советского Союза с просьбой передать мощи святителя Алексия и получил согласие. Необходимо сказать, что у святыни не было места, потому что святые мощи почивали в Чудовом монастыре до его разрушения и при уничтожении монастыря их перенесли в Успенский собор, где не нашлось места для их достойного упокоения. Насколько мне известно, они находились в хранилище, или под сенью, где находится рака святителя Гермогена, здесь я могу допустить неточность. Началась подготовка, встал вопрос о том, где и как достойным образом разместить святые мощи в Елоховском кафедральном соборе. Тогда Святейший Патриарх Алексий I, зная особенности воспитания и жизни епископа Иеронима (Захарова), обратился к нему с просьбой найти человека, который смог бы создать раку и сень, достойные святителя Алексия. Владыка Иероним обратился к своему старому другу М.Е. Губонину. Михаил Ефимович – художник, большой любитель старины, из старой купеческой семьи, его дед строил железную дорогу на Севастополь. Но сейчас Губонин больше известен как жизнеописатель святителя Тихона Московского. Михаил Ефимович создал эскиз, и за довольно короткое время рака и сень были готовы. Необходимо добавить, что М.Е. Губонин в 20-е годы был иподиаконом епископа Петра (Зверева), который руководил погребением патриарха Тихона. Благодаря его познаниям, я смог обрести святые мощи святителя Тихона. Конечно же, владыка Иероним пригласил на эти торжества Михаила Ефимовича и папу, а я был с папой. Это было 17-18 октября 1947 года, как раз в это время осуществлялся наш переезд из-под Казани в село Городище Рыбновского района Рязанской области. Владыка Иероним так подобрал время нашего переезда, чтобы мы смогли находиться в Москве и участвовать в этих торжествах. У меня есть папины записи об этом и даже книжка, мне посвященная, чтобы я не забывал этот день.

- Недавно наш президент Владимир Путин предложил восстановить в Кремле Чудов и Вознесенский монастыри, есть ли для этого научная база, насколько это возможно и своевременно?

Это безусловно нужно, даже если там не будет монашеской жизни. Не мне судить, но насколько я могу понять, это будут просто здания, и здесь не надо забывать, что многое из того, что было в них, дошло до наших дней: иконостасы сохранились, например, иконостас Чудова монастыря. Каждый год на той секции, которой я в Кремле руковожу, вопрос о жизни этих монастырей поднимается в докладах сотрудников музеев Московского Кремля. Очень много исследований о жизни и составе духовенства, о монашеской братии, святынях, иконах, о ризнице. Так что практически на протяжении последних десяти лет, не ведая, что это может осуществиться, наша секция практически готовилась к этому. Должен сказать, что музейные сотрудники с большим трепетом всегда относились и относятся к святыням, и с большим интересом профессионально и почтительно работают над этими темами, многие из них верующие люди. Получилось так, что подготовительные работы к этому событию ведутся не подспудно, а явно, на протяжении десяти лет.

диакон Сергий Правдолюбов

Святитель Иоанн Златоуст о почитании святых мощей:
«Вид гробницы святого, проникая в душу, и поражает ее, и возбуждает, и приводит в такое состояние, как будто сам лежащий во гробе молится вместе, стоит пред нами, и мы видим его, и таким образом человек, испытывающий это, исполняется великой ревности…»

Открытие мощей святых угодников Божиих должно проходить не только благоговейно, но и по всем правилам археологической науки.

На фото справа налево: митрополит Кирилл (ныне Святейший Патриарх), Святейший Патриарх Алексий II, Сергей Алексеевич Беляев

Обретение мощей святителя Тихона, Патриарха Московского и всея Руси (Донской монастырь, 22 февраля 1992 года)

Фото из семейного альбома Беляевых. На снимке в центре Алеша Беляев со своим папой Сергеем Тимофеевичем. Фото: Сергей Михеев/ РГ История иногда дает нам редкий шанс ощутить свое живое дыхание: через вещи, письма, личные фотографии... Археолог и историк Сергей Беляев в свои детские и школьные годы ходил в башлыке, который хранился в семье от деда - генерала Первой мировой войны, спал на его раскладушке. В этой войне участвовало шестеро его родных и двоюродных дедушек - все крупные артиллеристы - трое в чине генералов, трое в чине полковников. Все они с женами и детьми смотрят на меня с огромной фотографии. Безупречная выправка мужчин, пышные прически женщин, дети в платьицах-матросках... Свидетели и участники "забытой" войны.

Фотография эта была сделана в Петербурге в октябре 1913 года, когда весь род Беляевых собрался, чтобы отметить 70-летие своего отца генерала от артиллерии Тимофея Михайловича Беляева, который сидит в центре. Это была последняя встреча рода - начавшаяся война разметала всех братьев сначала по разным фронтам, а потом и по разным странам. Фотографии были розданы всем, кто изображен на снимке, но сохранился единственный экземпляр - экземпляр Сергея Тимофеевича, который в настоящее время хранится у его старшего внука - Сергея Беляева.

Сергей Алексеевич, неужели в роду одни генералы?

Сергей Беляев: Род Беляевых происходит из Великого Новгорода. Был выселен оттуда Иваном III среди тысячи именитых людей в Москву. Но там не задержался и отправился защищать южные рубежи Российского государства. Из поколения в поколение все военные, последние три поколения - артиллеристы, причем очень и очень крупные. Не только в смысле чинов и званий, но и в смысле вклада в артиллерийскую науку. Мой дед Сергей Тимофеевич Беляев (вот он здесь на фотографии). В Первую мировую войну командовал артиллерией 29 армейского корпуса, участвовал в осаде и штурме Перемышля. Там стоял гарнизон из 125 тысяч австрийских и немецких солдат. Тем не менее, после 6-месячной осады, во многом благодаря умелому действию артиллерии, Перемышль был взят. По сему случаю город посетил Государь Император.

Письмо, которое вы мне показали, связано с этой историей?

Сергей Беляев: Письмо написано Романом Константиновичем Драйлингом, полковником Генштаба. К слову, офицеры Генштаба были прикомандированы к действующей армии с тем, чтобы анализировать успешность или неуспешность действий тех или иных частей, умелость или наоборот - командования. Выводы, сделанные в письме об удаче артиллеристов, основаны как на анализе общей ситуации, так и на допросах пленных немцев...

Допрашивали жестко?

Сергей Беляев: Думаю, что нет. Во всяком случае, один из моих двоюродных дедушек попал в плен и спокойно переписывался со всеми родными. Переписка была налажена через Красный крест. Немцы и австрийцы, которые были у нас в плену, тоже беспрепятственно получали письма. В Пражском архиве, который сейчас хранится в ГАРФ, находится один весьма любопытный документ. Это аусвайс, паспорт или разрешение, где значилось, что полковник Владимир Беляев и еще один русский пленный были отпущены в близлежащий город по своим делам...

Ваш родной дед, тот, который был генерал-лейтенантом артиллерии, перешел на сторону красных. Остались ли какие-нибудь воспоминания о том, как он принял это нелегкое для русского офицера решение?

Сергей Беляев: Он был инспектором или командующим артиллерией Второй армии и после ее расформирования в феврале 1918 года остался в России. В течение года был командующим артиллерией, как тогда называлось, Московского укрепленного района, по нынешней номенклатуре это Московский военный округ.

Конечно же, это была для него трагедия, потому что рушилось все. По рассказам моего отца, дед взял саблю, сломал ее на мосту и бросил в Москву-реку со словами "Россия здесь и всегда здесь будет". Последующая история страны показала, что он был прав: в настоящее время эмиграция той первой войны сошла на нет, а потомки тех беженцев для сохранения своей русскости ехали в Россию, сначала советскую, а теперь новую.

Но прожил после этого недолго...

Сергей Беляев: Да, Сергей Тимофеевич скончался в 1923 году от инфаркта, дома, на глазах у родных, - не выдержало сердце. По словам моего папы, это было утром, он приготовился идти в академию читать лекцию, вдруг сказал - "мне плохо", ему подставили стул, он сел и тут же скончался. Последняя его военная должность - заведующий кафедрой тактики артиллерии Академии Генерального штаба РККА. Похоронен на Новодевичьем кладбище с большими почестями. К слову, его ученики изобрели миномет, который испытывали во время Русско-японской войны.

До репрессий военачальников не дожил?

Сергей Беляев: Нет, спокойно жил в Москве, в одном доме с Брусиловым по адресу: Левшин переулок, дом 4. Брусилов - на втором этаже, а дедушка - на третьем.

В семье сохранились фотографии Сергея Тимофеевича как военного, так и советского времени. У меня есть несколько "посланий" Сергея Тимофеевича своей семье с фронтов. Это, как правило, открытки, небольшие письма, фотографии: его ординарцы, сам - на коне, коня звали Орлик... В основном быт войны. Как вы понимаете, и тогда действовала военная цензура.

До середины 50-х годов в семье хранился походный набор дедушки: такой рундук, куда вкладывалась раскладушка... Кстати, в ранние школьные годы я на ней спал. Да и в дедовском башлыке долго ходил. Вы представляете себе, что это такое?

Не очень.

Сергей Беляев: Это остроконечный капюшон из верблюжьей шерсти, светло-желтого цвета. И два хвоста с обеих сторон, которыми, как шарфом, обматываешь шею...

Вот вам и самая что ни на есть связь времен: вы утеплялись башлыком, который во время Первой мировой войны...

Сергей Беляев: ... Сергей Тимофеевич носил при осаде Перемышля...

Рундуки с раскладушками были у каждого высшего офицера?

Сергей Беляев: Не только высшего. У любого офицера был такой походный набор.

Вы историк, знаете эпоху Первой мировой войны и по долгу службы, и из личной своей истории, почему, с вашей точки зрения, эту войну "задвинули" в тень Второй мировой? Причина в советской идеологии?

Сергей Беляев: Причина - в цинизме самой истории, в ее прозаизме. Сопоставьте цифры потерь. В годы Первой мировой Россия потеряла 1,8 миллиона человек, если мне память не изменяет, включая раненых, а в Великую Отечественную - более 27миллионов! Есть разница?

Извините, но и до Второй мировой Первую мало изучали в школах...

Сергей Беляев: Во-первых, до 1934-го года истории как науки в Советском Союзе не было. Это вы как человек с высшим образованием обязаны знать. История ВКП(б) - и не более того. Понадобилось вмешательство Сталина и постановление ЦК партии, чтобы вернуть сам предмет истории и исторические факультеты в университеты. Ключевского впервые переиздали в середине 30-х.

1916 год: наступление русских войск на Юго-Западном фронте. (репродукция 1963 года Н.Пашина). Фото: РИА Новости www.ria.ru

Впрочем, в 20-е годы историю Первой мировой изучали очень подробно, было опубликовано много аналитических работ. До середины 30-х вовсю учитывался ее опыт и в военных учебных заведениях. Очень активно изучали все бои, все события, все проигрыши... По написанным Сергеем Тимофеевичем "Наставлениям по тактике артиллерии" в 2 томах, которые до 1917 года выдержали два издания, учили чуть ли не до Великой Отечественной...

Но все же, как так получилось, что вообще ни одного памятника Первой мировой у нас нет?

Сергей Беляев: Вы говорите, извините, советскими штампами... Ко всему этому нужно относиться более спокойно, значит, время не пришло...

То есть вы считаете, что не пришло время осмыслить значение Первой мировой для истории страны?

Сергей Беляев: Не осмыслить, а оценить ее с новых позиций, очищенных от ленинских воззрений на Россию и ее историю, от политических задач большевиков образца 1917-1918 годов, которые и сформировали взгляд на Первую мировую, от марксистской шелухи...

К вопросу о "шелухе". Сначала войну хотели назвать Вторая отечественная. Но назвали Первой мировой. Это правильно?

Сергей Беляев: В войну были вовлечены почти все страны, включая Австралию и Штаты. Но в советскую эпоху она чаще всего называлась империалистической. Именно в связи с этой оценкой ее и, как вы выражаетесь, "задвигали". И еще. Не надо забывать и о нелицеприятной роли Ленина. Тут не так давно хорошо. Путин сказал по этому поводу, что мы "проиграли проигравшей стороне", когда Ленин отдал четверть России. По Брестскому миру мы лишились Польши, Прибалтики и Финляндии. Россия проиграла войну политически. Те наши дипломаты старой школы, которые были приглашены на Версальский конгресс, действовали и выступали от имени "бывшей России", сами по себе. А реальная Россия в лице Ленина и Троцкого исходила из принципа "Чем хуже, тем лучше!".

Практически это позиция врага. А был ли в Первую мировую коллаборационизм в привычном для нас смысле: армии, перешедшие на сторону немцев, как генерал Власов, по идеологическим соображениям?

Сергей Беляев: Во время Первой мировой не зафиксировано ни одного случая.

Во время Первой мировой в эмиграции находилось более трех миллионов русских. И вот война закончилась. С каким чувством встретили эту весть русские в Париже, Мюнхене, Нью-Йорке?

Сергей Беляев: Отвечу коротко: большинство считало, что Запад унизил Россию.

Один из ваших дедушек, эмигрировав, попал в Парагвай...

Сергей Беляев: Вот он справа стоит (показывает на семейном фото). Иван Тимофеевич. О его эмигрантской судьбе знаю из переписки троих братьев деда, которые покинули Россию, из материалов архивов русской эмиграции Праги и Белграда, из личных архивов. Так вот, оказавшись в Парагвае, Иван попал в область Чака, населенную индейцами. Там он занимался топографической съемкой местности, которая впоследствии очень пригодилась. В 1934 году американцы уговорили Боливию напасть на Парагвай. Парагвайская армия была в четыре раза слабее боливийской как по вооружениям, так и по численности и боевой подготовке. Вот тут-то и сыграл свою победную роль Иван Тимофеевич. В годы этой войны он был начальником генерального штаба парагвайской армии и командующим артиллерией. Он знал все тайные тропы парагвайских прерий (помните, ту давнюю топосъемку) и вывел свои войска в тыл боливийцам. Парагвай сохранил свою государственную независимость, а Иван Тимофеевич Беляев стал там национальным героем. К слову, под его командованием в чине капитана служил будущий президент Парагвая, который в нашей литературе известен больше как диктатор Стресснер. Когда дед умер в 1957-м году, первый, кто приехал выразить соболезнование, был президент. Он же объявил трехдневный траур. О судьбе этого деда я знал с детства и всю жизнь мечтал побывать на его могилке и почтить его память, эта мечта сбылась в 2011 году, когда в составе делегации общественных организаций России (РАН и РПЦ) посетил Парагвай. Нас принял министр обороны, председатель двух комитетов Сената, министр культуры, мне как старшему в роде Беляевых была вручена грамота в память того, что Иван Беляев сделал для сохранения независимости Парагвая. И, конечно, побывали мы и на его могиле, плыли к ней по реке на военном катере минобороны.

В октябре 1913 года род Беляевых отмечал 70-летие своего отца, Тимофея Беляева. Фото: Сергей Михеев/ РГ

Его могилу, читаю в Интернете, охраняют индейцы племени Мака. Почему?

Сергей Беляев: Дедушка создал для них письменность. За это Мака избрали его своим вождем. Во время погребения племя стояло около русской церкви и пело "Отче наш" на своем языке. Дождались, когда тело вынесли из храма, погрузили гроб на баржу и повезли к себе домой, где и похоронили. И эта могила там до сих пор. Само племя перекочевало подальше от реки, но одну семью они оставили охранять могилу. Когда мы туда прибыли, встретил нас индеец с портретом Ивана Тимофеевича на груди.

За таких родственников еще недавно сажали... В детстве и юности вы были в курсе своей семейной истории?

Сергей Беляев: Никогда от нас, детей, не скрывали ни своего происхождения, ни того, что кто-то был в эмиграции. В особенности от меня, старшего. Хотя я знаю семьи, даже среди родных, где все фотографии со страху сожгли.

О генеральском происхождении и о родных в эмиграции разумнее, конечно, было молчать и в школе, и в университете. Но вот удивительно: на вступительном экзамене на исторический факультет Ленинградского университета мне достался вопрос: "Походы Антанты". Я рассказал так, что потом принимающий у меня экзамен спросил: "Вас послушаешь, так эти походы были справедливыми?". Пришлось выкручиваться. Мне 17 лет было. Выкрутился. Приняли на исторический факультет Ленинградского университета сына священника в 1954 году с первого захода.

Но ведь родители вас каким-то образом готовили, чтобы в ребенке "две правды" не конфликтовали, предупреждали, чтобы на комсомольском собрании лишнего не сболтнули?

Сергей Беляев: Я не был комсомольцем.

Еще одна загадка... Как же удалось поступить в университет?

Сергей Беляев: Очень просто. Тут папина судьба сыграла роль. Он был священником. Сначала служил в Главном артиллерийском управлении в 20-е годы. Потом, когда его попросили сотрудничать с органами, протянул время, помогло то, что его контракт скоро заканчивался. Работал бухгалтером, были ссылки. А в 1947 году принял сан. В анкете при поступлении на исторический факультет в годы хрущевских гонений на церковь я в открытую написал, что отец священник РПЦ. И, как ни странно, приняли. Причем я приехал из глухой провинции, из Рязанской области.

Январь 1916 года. Офицеры Экспедиционного корпуса русской армии перед отправкой во Францию. Фото: РИА Новости www.ria.ru

Там у отца был приход?

Сергей Беляев: В городе Скопине.

Вас воспитывали в строгости?

Сергей Беляев: Нет, у нас была полная свобода во всем. Но традиции семейные сохраняли. Папа, когда был свободен, обязательно что-то читал нам из художественной литературы. И даже, когда мы все выросли, стали учеными и приезжали к нему погостить... Стихи читал замечательно, ведь у нас родственные связи с Блоком. И Алексея Толстого, письма Владимира Соловьева...

Ну а розги - по дворянской традиции?

Сергей Беляев: Никогда в жизни. В школьные годы я иногда с компанией ходил в кино во время поста. Это принималось с огорчением, но не запрещалось.

Визитная карточка

Сергей Алексеевич Беляев работал в Эрмитаже, потом в Институте археологии АН СССР, на его счету более 60 археологических экспедиций, включая знаменитую Херсонесскую, в результате которой было определено место крещения князя Владимира. С 90-х годов Сергей Алексеевич руководит работами по обретению святых мощей угодников Божиих, преданных поруганию в годы революции и советской власти. С 1985 года работает старшим научным сотрудником Института всеобщей истории РАН.

Сергей Алексеевич Беляев,
кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН

ОТКУДА НАЧАЛОСЬ КРЕЩЕНИЕ РУСИ

Доклад на секции «Цекрвоные древности» XXIII Международных Рождественских образовательных чтений

Об авторе: Сергей Алексеевич Беляев – участник в раскопках в Херсонесе с 1961 года,
в 1972–1984 годах руководил экспедицией АН СССР в Херсонесе.
Статья опубликована в «Независимой газете» 11.03.2015 (публикация подготовлена в рамках проекта РГНФ).

Кафедральный храм во имя апостола Петра и крещальня – место крещения князя Владимира (современное состояние). Фото Олега Макарова

Весь мир чтит места в Святой земле, освященные жизнью, страданиями, крестной смертью и Воскресением Спасителя. В каждой стране есть свои места, освященные основателями христианской веры. Много таких мест есть и на Руси, но как бы мы внимательно ни смотрели в списки святых мест, почитаемых на Руси, увы, не найдем того, которое для всех православных, в особенности для русских, должно было бы быть самым дорогим, – ту купель, в которой святой и благоверный князь Владимир принял святое крещение, ибо об этой купели можно сказать: здесь началось крещение Руси, через эту купель Русь и русский народ получили благодать Святого Духа.

Выбор вер

Летопись сохранила только основные вехи этого трудного пути. Это – крещение Аскольда и Дира, поход Бравлина и его крещение, личное принятие христианства княгиней Ольгой, реставрация язычества князем Владимиром… Но это лишь вехи, свидетельствующие о большой внутренней напряженной работе целого народа. Этот долгий путь завершился в 988 году – личным крещением князя Владимира и последовавшим за ним крещением киевлян. Выбор был сделан, путь для развития страны определен.

Как свидетельствует летопись, перед князем Владимиром и его окружением действительно был выбор (выбор вер). Принятие любой другой из них могло направить историческое развитие страны по совершенно другому руслу. И теперь, оглядываясь назад, можно сказать смело, что выбор, сделанный князем Владимиром, был наиболее мудрым из всех возможных тогда решений. Выбор, сделанный князем Владимиром, его ближайшим окружением и народом в целом вот уже на протяжении тысячи лет позволил выработать и сохранить свое национальное самосознание и культуру, устоять во многих испытаниях.

И, конечно, очень бы хотелось знать, где, как и когда произошло это событие, в котором сфокусированы многовековые искания всего народа. То место, где князь Владимир был крещен, должно быть объявлено и почитаться как одна из самых почитаемых и оберегаемых святынь нашего народа. Если мы чтим поле Куликовской битвы, место Бородинского сражения, то тем более должны чтить место принятия христианства князем Владимиром, ибо здесь были заложены основы всех последующих успехов во всех областях жизни, именно здесь при совершении таинства Крещения и последовавшего за ним венчания князя Владимира были заложены основы русской государственности.

Крещение князя Владимира именно в Корсуни, в Херсонесе, имеет глубоко символическое значение. Даже если бы не было достоверного свидетельства летописи, можно было бы твердо говорить о том, что оно могло произойти только здесь и больше нигде. Херсонес – Корсунь – пограничье между Византией и Русью, город, переживший, впитавший в себя и сохранивший древнюю античную цивилизацию в формах византийской культуры. И крещение здесь, именно в Херсонесе, князя Владимира символизирует передачу, переход этой культуры, этой цивилизации на Русь. «Повесть временных лет» такими словами описывает эти события:

«И повелел крестить себя. Епископ Корсунский с царицыными попами, огласив, крестил Владимира, когда возложил руку на него, тотчас же прозрел Владимир. Владимир же, ощутив свое внезапное исцеление, прославил Бога: «Теперь узнал я истинного Бога». Многие из дружинников, увидев это, крестились. Крестился же он в церкви св. Василия, а стоит церковь та в г. Корсуни посреди града, где собираются корсунцы на торг; палата же Владимира стоит с края церкви и до наших дней, а Царицына палата – за алтарем. По крещении же Владимира привели царицу для совершения брака. Не знающие же истины говорят, что крестился Владимир в Киеве, ныне же говорят – в Васильеве, а другие и по-иному скажут».

Посреде града

Уже в XVIII веке было установлено, что Корсунь русских летописей – это древнегреческий город Херсонес, расположенный в юго-западной части Крыма. Первые раскопки в Херсонесе были произведены в 1827 году. Этими раскопками были открыты, в частности, три византийских храма, один из них – в топографическом центре городища. А так как в летописи церковь, в которой князь Владимир был крещен, обозначена как стоящая посреди града, а слово «посреде» было воспринято только в буквальном смысле, то и отождествление летописного и реального храма возражений не вызвало, тем более что такое толкование уже имело определенную традицию.

Желание искать храм в центре городища основано на словах летописи, что церковь эта находилась «посреде града», и такое понимание появилось еще в конце XVIII века. Оно было впервые высказано Габлицем – это место представлено на его плане в виде холмика в центре херсонесского городища (Айналов Д.В. Развалины храма. Памятники христианского Херсонеса. Вып. 1. М., 1985. С. 46–48). После раскопок храма в центре города такое мнение развил Н.Н. Мурзакович – видный специалист по Северному Причерноморью середины XIX века. Он, описывая раскопанную более или менее в центре Херсонеса церковь, задавался вопросом, «не здесь ли крестился князь Владимир?» (Мурзакевич Н.Н. Поездка в Крым // Журнал Министерства народного просвещения», 1837. Кн. III. С. 647–648). У последующих авторов знак вопроса исчез и получилось – «здесь крестился князь Владимир».

Так был «решен» вопрос о месте крещения князя Владимира. По предложению епископа Херсонского и Таврического Иннокентия (Борисова) на «месте крещения» в 1861 году был заложен огромный новый собор, который строился по проекту архитектора Д. Грима. Возведение собора это мнение закрепило, материализовало, и с тех пор оно вошло в обиход. Византийская церковь сохраняется на первом этаже собора как музейный экспонат, как реликвия. Нашли в ней и «купель», которая, по свидетельству А.Л. Бертье-Делагарди, являлась сдвоенной могилой (Бертье-Делагарди А.Л. Раскопки Херсонеса. МАР 12. СПб., 1892. С. 45).

Камнем преткновения для всех исследователей является употребление в летописном тексте для определения местоположения церкви, где князь Владимир крестился, слова «посреде». Обычно слово «посреде» понимают как указание на топографический центр города, на его середину. Только этим обстоятельством можно объяснить поиски храма, в котором князь Владимир крестился, в центре Херсонеса и отождествление с ним обычной рядовой церкви.

Картотека Института русского языка РАН, в которой собраны сотни примеров употребления этого слова в Древней Руси, дает первичное, основное значение слова «посреде» – среди, внутри чего-то. Применительно к нашему летописному тексту слово «посреде» означает «внутри города», «внутри городских стен», «в городе».

В поисках баптистерия

К настоящему времени в Херсонесе раскопано, включая небольшие, которые обычно называют часовнями, несколько десятков храмов разных эпох. Возможно, что их число приближается к 100, учета и инвентаризации раскопанных храмов не ведется. Для понимания архитектурного памятника и уяснения летописного текста важны следующие особенности совершения крещения в ту эпоху.

Таинство крещения мог совершать только епископ. Это особенно характерно для ранней эпохи, но оно удержалось довольно долго. Рядовой священник мог совершать крещение в исключительных случаях, имея на то специальное разрешение епископа и выступая в данном случае как его представитель. Это правило действовало и в XIII–XIV веках, о чем свидетельствуют, в частности, и документы из Крыма.

О том, что таинство крещения над князем Владимиром совершил именно епископ, прямо свидетельствует летописный текст, процитированный выше. Поэтому крещение совершалось только в тех храмах, где был свой епископ, то есть в кафедральных соборах, причем не в самом храме, а в особом, специально построенном здании, непременной особенностью которого является наличие купели. Такое здание на греческом и латинском языках называлось баптистерием, а по-славянски и по-русски – крещальней.

Есть уникальные свидетельства о том, как должен выглядеть кафедральный храм Херсонеса. Это тексты, в которых описывается открытие равноапостольным Кириллом святых мощей третьего епископа города Рима, ученика апостола Петра, отправленного в ссылку в Херсонес и мученически окончившего здесь свою земную жизнь в 101 году от Р.Х. После обретения святые мощи были положены в кафедральный храм Херсонеса. В другом тексте этот кафедральный храм назван basilica maior, то есть большой или главной базиликой.

Таким образом, чтобы найти в Херсонесе тот конкретный храм, в котором князь Владимир принял святое крещение, нужно установить, который из раскопанных храмов является кафедральным. Причем известны признаки, по которым можно будет выделить этот храм из всех остальных храмов Херсонеса. Этот храм должен являться по своим архитектурным формам базиликой, и эта базилика должна быть большой и при ней должна находиться крещальня.

Еще в 1853 году граф А.С. Уваров открыл самую большую в Херсонесе базилику. Как оказалось впоследствии, в 1853 году была раскопана только центральная часть этой базилики. Раскопки, проведенные в последующие годы, позволили воссоздать облик этого уникального храма полностью.

В 1876–1877 годах Одесское общество истории и древностей, продолжая исследование участка уваровской базилики, открыло к югу от нее здание необычной для христианской архитектуры Херсонеса формы. Это здание центрической композиции, по архитектурной форме – октагон (восьмиугольник) с тремя экседрами (полукруглыми нишами). Здание имело купольное покрытие. Внутри, в центре него, – вырубленная в скале купель.

Долгое время постройка вообще оставалась непонятой и воспринималась как рядовая церковь, хотя отсутствие алтарной части, наличие купели резко выделило ее из всех других христианских храмов Херсонеса. И только в 1892 году военный инженер А.Л. Бертье-Делагард, который занимался археологией как любитель, привлекая аналогии из Равенны и других византийских центров, определил названную постройку как баптистерий (или крещальню). Тогда же он высказал предположение, что крещение князя Владимира, если оно происходило в Херсонесе, могло быть совершено только в этом баптистерии.

Его мнение, однако, не было услышано и местом крещения князя Владимира совершенно бездоказательно считалась церковь под новым собором.

Уваровская базилика не только самый большой христианский храм Херсонеса, но и самый сложный по своей архитектуре и своей структуре. Длина уваровской базилики – 96 м с атриумом, 54 м без атриума, ширина – 38,5 м со всеми галереями и 23 м без галерей. В Херсонесе раскопано около 1012 ранневизантийских храмов, но ни один из них ни по своим размерам, ни по каким-либо другим признакам не может идти ни в какое сравнение с этой базиликой. По своим размерам и по структуре она стоит в одном ряду с базиликами в столичных и самых значительных городах Византийской империи.

Ансамбль этот занимает площадь, равную двум большим городским кварталам. По составу наполняющих его зданий, по композиции и планировке и, наконец, по размерам он полностью соответствует тем памятникам, которые хорошо изучены во многих византийских городах и известны как «епископские центры» или «епископские кварталы». Кроме храмов такие кварталы включали дом епископа, который считался не только его жильем, но и его, говоря современным языком, канцелярией, офисом.

Но, бесспорно, самым важным, самым интересным для решения поставленной задачи является наличие в этом ансамбле крещальни, баптистерия. Причем она – единственная в Херсонесе, второй крещальни ни при одном из храмов Херсонеса нет, а их – разных архитектурных форм – раскопано свыше 20, не считая многочисленных внутриквартальных часовен.

Крещение – в Херсонесе

Все эти сведения были приведены для того, чтобы показать, что по обычаям и литургической практике того времени крещение князя Владимира не могло быть совершено в любом храме Херсонеса, а при наличии крещальни около епископского храма Херсонеса – только в ней.

Помимо литургической и обрядовой стороны на это указывает и торжественность момента: по свидетельству летописи, для крещения князя Владимира и для венчания его с царевной Анной, которое должно было совершаться в самом кафедральном храме – Уваровской базилике, специально прибыли из Константинополя священники и императорские чиновники высшего ранга.

Итак, решаемся утверждать: крещение князя Владимира имело место в Херсонесе и было совершено в крещальне, расположенной около Уваровской базилики, и только там.

Осталось рассказать об устройстве крещальни и о том, где происходило таинство крещения и миропомазания. Есть основания полагать, что крещальня, которая сохранилось до наших дней, и купель, в которой князь Владимир был крещен, есть именно та крещальня, которую, согласно Житиям херсонесских епископов, построил епископ Капитон около 325 года, то есть при императоре Константине Великом. Такой вывод позволяют сделать два обстоятельства.

Во-первых, крещальня построена непосредственно на скале и построек более раннего времени на этом месте не обнаружено. Во-вторых, в стенах крещальни, которые местами даже до наших дней сохранились на высоту свыше 4 м, не обнаружено следов перестроек, вся кладка на всю высоту однородна.

Основное здание – купольной конструкции. По наружным формам приближается к октагону. Внутри – три экседры, восточная по размерам больше остальных, северная и южная примерно равные. В центре здания вырубленная в скале купель круглой формы глубиной 0,74 м. Из купели идет на север вырубленный в скале канал, выводящий из нее за пределы крещальни воду. На дне купели в скале высечен в рельефе крест.

По описанию первых исследователей памятника, при его первом раскрытии вверху были обнаружены фрагменты штукатурки с росписью, а несколько тысяч найденных тогда кубиков мозаики свидетельствуют о том, что купол был украшен мозаикой с изображением звездного неба. Еще в начале XX века сохранялись мраморные ступеньки, ведущие в купель, а находящийся на ее дне крест также был выложен мрамором. Внутренние стены были облицованы разноцветной мраморной плиткой. Удалось установить систему ее расположения, и сейчас ведется работа по ее графической реконструкции.

С севера и юга к октагону примыкают две постройки, которые всеми исследователями интерпретировались как нечто обособленное от собственно крещальни и с ней не связанное. Как правило, их постройка относилась или к более раннему или к более позднему времени, чем центральное купольное. Во всех без исключения изданиях, где на планах помещалась крещальня, показан только октагон. Работы херсонесской экспедиции 1984 года позволили прийти к новому восприятию памятника. Они показали, что обе постройки являются органической частью целого крещального ансамбля.

Таким образом, еще раз можно повторить, что крещение князя Владимира могло быть только в крещальне около Уваровской базилики. И такой памятник должен занять достаточное и подобающее ему место среди других такого же значения памятников.

Завершила свою без малого пятилетнюю работу Государственная комиссия по изучению вопросов, связанных с исследованием и перезахоронением останков Российского Императора Николая 11 и членов его Семьи. Итогом ее деятельности стало принятое 30 января 1998 года письменное заключение, согласно которому принадлежность найденных останков Царской Семье полностью подтверждена. Однако эту точку зрения разделяют далеко не все. Принятое Правительством России 27 февраля 1998 года решение о захоронении "екатеринбургских останков" в Петропавловской крепости, рядом с царскими усыпальницами рода Романовых, вызвало значительный общественный резонанс, стало темой многочисленных публикаций в прессе, выступлений на радио и телевидении. При изложении своих позиций одни авторы движимы эмоциями, другие - политическим расчетом. Вероятно, в этой ситуации уместно предоставить слово ученым. Наука чужда пристрастий: она основывается на конкретных фактах и ее выводы наиболее объективны.

Предлагаем вниманию наших читателей беседу нашего корреспондента с одним из членов Государственной комиссии по изучению "екатеринбургских останков" - Сергеем Алексеевичем Беляевым. Сергей Алексеевич - крупный ученый-археолог, историк, сотрудник Института всеобщей истории РАН, автор около ста научных работ. С. А. Беляевым и группой его сотрудников-единомышленников проводились археологические изыскания при обретении мощей многих православных святых, в числе которых преподобный Максим Грек, святители Московские Филарет (Дроздов) и Иннокентий (Вениаминов) и другие. С. А. Беляев - один из двух членов Государственной комиссии, которые выступили на заседании Комиссии 30 января со своими особыми мнениями, полностью не совпадающими с выводами комиссии.

Корр. Сергей Алексеевич, расскажите как вы стали членом Государственной комиссии. Известно, что вы первоначально не были в нее включены.

С. А, Беляев. Да, я вошел в Комиссию не с самого начала ее работы. С самого начала ее членом был митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий. На одном из заседаний Комиссии, осенью 1993 года, было вынесено решение в ближайшее время признать принадлежность останков Царской Семье окончательно и бесповоротно. Все ссылались на то, что наука доказала подлинность останков. В этой ситуации Владыка Ювеналий стал уговаривать меня включиться в работу Комиссии. Я от этого дела как мог уклонялся. 15 декабря 1993 года Святейший Патриарх лично вручил мне Указ, которым благословлял исследовать материалы следствия и экспертизы и дать по ним справку-заключение. Соответствующий доклад был вручен Святейшему Патриарху 15 апреля 1994 года. 21 апреля он был прочитан на заседании Священного Синода, а 22 апреля - на заседании Государственной комиссии.

Позднее Святейший Патриарх просил Ю. Ярова, который тогда, весной 1994 года, возглавлял Комиссию, приглашать меня на все заседания Комиссии, и я не пропустил практически ни одного из них. В состав Комиссии я был включен около года тому назад, а до этого участвовал в ее работе как эксперт со стороны Церкви.

Корр. Как шла работа Комиссии?

С. А. Беляев. Руководство Комиссии всегда стремилось поскорее закончить ее работу. Пик, если можно так сказать, работы Комиссии был в сентябре - октябре 1995 года. Тогда встал вопрос о захоронении останков и вся Комиссия проголосовала "за", кроме митрополита Ювеналия и заместителя министра культуры В. Брагина. Я не принимал участия в голосовании, так как еще не был тогда членом Комиссии. 6 октября 1995 года в Патриаршей резиденции в Свято-Даниловом монастыре состоялось совместное заседание Священного Синода и некоторых членов Комиссии. В нем участвовал Анатолий Александрович Собчак, который был самым старшим по рангу из присутствовавших членов Комиссии. А. Собчак сказал Святейшему Патриарху следующее: "Ваше Святейшество, Комиссия решила и постановила, и у Церкви нет иного выхода, как выполнять это решение".

Корр. Фактически это был ультиматум?

С. А. Беляев. Да это был ультиматум. Незадолго до того я был в Праге и там в архиве нашел уникальный документ - официальный доклад следователя Н. Соколова вдовствующей императрице Марии Феодоровне, в котором он сообщал, что останки Царской Семьи были сожжены. Я вернулся в Москву как раз к началу заседания Священного Синода. Святейший Патриарх предоставил мне слово для доклада о своем открытии перед членами Синода. Это дало возможность Святейшему Патриарху выступить с заявлением о том, что кроме заключения Государственной комиссии есть другой вывод, прямо противоположный, полученный в результате следственной экспертизы Н. Соколова в 1918 году. Тогда точку в работе Комиссии поставить не удалось.

Два года заседаний Комиссии не было вообще. За это время сменились несколько председателей: Ю. Яров, В. Кинелев, В. Игнатенко. Последним был назначен Б. Немцов.

Корр. Сергей Алексеевич, расскажите, пожалуйста, как проходили последние заседания Комиссии? Между кем в основном шла дискуссия?

С. А. Беляев. Дискуссии никакой не было, потому что наши с академиком Алексеевым два голоса были "гласами вопиющего в пустыне" среди общего хора. Бурно проходило одно из последних заседаний. Оно шло даже не по линии обсуждения каких-то принципиальных вопросов, а по линии редактирования текста так называемого протокольного решения - основного документа, который был принят на этом заседании Комиссии. Тем не менее председательствующий Б. Немцов сказал, что, когда мы будем обсуждать редакцию того или иного пункта - а их там было всего девять, - то можно будет высказаться и по существу вопросов. Я сидел за столом напротив Эдуарда Радзинского. Когда дошли до пункта третьего, где идет речь об утверждении, что найденные под Екатеринбургом останки принадлежат Николаю II и его Семье, я встал, чтобы сказать, что с этим утверждением не согласен, потому что еще не получены ответы на десять вопросов. Радзинский, который сидел напротив меня, поднялся, воздел руки и стал довольно эмоционально восклицать, что "мы все это уже слыхали", "хватит нам", "пора уже давно кончать все это". Между нами стояли бутылки с минеральной водой и стаканы. Председательствующий, наверное вспомнив случай с Жириновским и пытаясь предотвратить его повторение, весьма решительно и настойчиво попросил Радзинского пересесть подальше и увел его на другой край стола.

Корр. В качестве кого Радзинский присутствовал на заседании Комиссии?

С А. Беляев. Он был членом Комиссии по разряду общественных деятелей.

Корр. Кто еще входил в состав Комиссии?

С. А. Беляев. Более десяти заместителей министров и государственных чиновников. Затем общественные деятели, к ним относятся Владыка Ювеналий, А. К. Голицын - предводитель дворянства, художник Илья Глазунов. Все годы в Комиссии числился академик С. Аверинцев, но он ни одного заседания не посетил и 3 ноября 1997 года был выведен из ее состава. Кроме них в состав Комиссии входили Э. Радзинский, А. Авдонин и несколько ученых: академик В. В. Алексеев, директор института Истории и археологии РАН, я и С. В. Мироненко. Мироненко присутствовал в качестве то ли ученого-историка, то ли чиновника - директора Государственного архива Российской Федерации.

Корр. Получается, что специалистов-ученых было меньше, чем чиновников?

С. А. Беляев. Да. Из генетиков не было никого, из юристов - никого, из криминалистов - никого. Еще одно обстоятельство: обычно, когда ведется следствие, следователь - это одно лицо, а прокурор - другое. В следствии 1918-1924 годов так и было: все допросы велись в присутствии двух понятых и в присутствии прокурора или его помощника. А здесь в одном лице совместились и следователь и прокурор.

Корр. У многих может возникнуть естественный вопрос: была ли способна такая Комиссия вообще принимать какие-то верные решения, если она состояла по большей части из чиновников?

С. А. Беляев. Это вопрос не моей компетенции, хотя я его раньше поднимал, года два или три тому назад. Я говорил, что наша Комиссия выполняет фактически роль суда присяжных.

Корр, Вы, как член Комиссии, ощущали ли какое-то давление с целью заставить вас принять "нужное" решение, к которому подводилась вся Комиссия? С. А. Беляев. Прямого давления не ощущал никогда, но что это было бы желательно - всячески подчеркивалось. Корр. Как Вы относитесь к позиции Гелия Рябова, который многократно выступал в средствах массовой информации, утверждая, что эти останки подлинно царские и что он обнаружил их еще в 1979 году, проводя раскопки на месте, указанном в "Записке Юровского"?

С. А. Беляев. Могу сказать, что, вскрыв могилу в 1979 году, они с А. Авдониным очень затруднили всю дальнейшую работу над этими останками, потому что примерно на 3/4 площади могилы они нарушили почвенный слой, тем самым навсегда лишив ученых возможности установить время ее появления. Это можно было сделать с помощью современных методов, которые довольно широко используются в археологии. В этом районе можно было более-менее определенно установить, какие атмосферные осадки оседали в землю с начала двадцатого века. Анализируя химический состав почвы, впитавшей эти осадки, зная, как развивалась в этой округе промышленность, можно было с большой точностью определить, когда эта могила появилась. На той глубине, где находились останки, должен был сохраниться химический состав воздуха. Кроме того, на землю оседает пыльца растений. Все растения цветут в разное время. Метод пыльцевого анализа очень широко используется в археологии. Проделав такой анализ здесь, мы могли бы определить время года, когда была устроена эта могила. Рябов с Авдониным нарушили, может быть, первоначальный, а может быть, уже и не первоначальный земной покров могилы, и эти анализы проводить было бессмысленно.

Кроме того, сейчас можно точно говорить, что по всем признакам "Записка Юровского" - фальшивка. Это показал источниковедческий анализ документа, известного под условным названием "Записка Юровского", который провел доктор исторических наук Ю. А. Буранов. В своем "особом мнении" я провел анализ содержания записки и ее сравнение с выводами следствия Н. Соколова. Оказалось, что Юровский буквально на каждом шагу лжет. У него что ни слово, то стопроцентная ложь. Например, сам Юровский пишет, что он после расстрела Царской Семьи поехал в район Ганиной ямы на той машине, на которой везли тела. Следствие Соколова установило, что на этой машине поехал Ермаков и его команда, а Юровский оставался в доме Ипатьева еще длительное время, потом пошел в город, и в районе Ганиной ямы он оказался около шести часов вечера 17 июля. В своей так называемой записке он утверждает, что поехал с машиной и события этого дня описывает как очевидец, все время употребляя слова "я" или "мы", но следствием Соколова установлено, что его там весь день не было. Так - в отношении буквально каждого дня и каждого часа. После этого какая может быть ему вера?

Корр. Есть мнение, что "Записку Юровского" в 1928 году написал за него историк Б. Покровский. Как вы относитесь к такому утверждению?

С. А. Беляев. Только не в двадцать восьмом году. И не за него. Есть несколько вариантов "записки", и экспертиза, проведенная Юрием Алексеевичем Бурановым, установила, что один из сохранившихся вариантов написан рукой академика историка Покровского.

Корр. Могло ли это быть сделано умышленно, с целью дезинформировать тех, кто в будущем стал бы искать подлинное место захоронения?

С. А. Беляев. Этого я не знаю. Но надо учесть, что Покровский был одним из партийных функционеров, партийных идеологов того времени. Ему доверили архив Маркса-Энгельса-Ленина. Он выполнял многие, мягко говоря, деликатные поручения руководства партии.

Корр. Как бы вы могли прокомментировать появившуюся в прессе информацию о том, что Государственная комиссия получила ответы на все десять поставленных вопросов и это послужило предпосылкой завершения ее работы?

С. А. Беляев. Я при составлении своего "особого мнения" мог опираться только на те документы, которые были представлены на последнем заседании Комиссии. Нам для изложения "особого мнения" было отведено три дня. Посмотреть, как в этих документах все десять вопросов рассмотрены, удовлетворительные ли даны ответы или нет, у меня просто не было физической возможности. Поэтому я внимательно изучил представленные на Комиссию к 30 января 1998 года материалы только по двум вопросам: сопоставление выводов следствия Н. Соколова 1918 -1924 годов с результатами современного следствия и "Записка Юровского". Могу со всей ответственностью и категоричностью заявить, что удовлетворительного ответа по крайней мере на эти два вопроса из десяти ранее поставленных Комиссией не получено ни от следствия, ни от экспертизы.

Корр. Сформулируйте, пожалуйста, основные вопросы, которые, с вашей точки зрения, не позволяют принять категорическое определение Комиссии.

С. А. Беляев, Первое. Не проведено в должном объеме сопоставление выводов и системы доказательств следствия Н. А. Соколова и его предшественников с выводами и системой доказательств современного следствия.

Эта констатация касается прежде всего данных, содержащихся в так называемой "Записке Юровского" и других документах, вышедших из-под пера участников злодеяния. До сих пор споры велись только о том, кем и когда составлен этот документ, и совершенно не обращалось внимания на анализ его содержания. А между тем состав описываемых в нем событий, их последовательность и деятельность отдельных лиц, в частности самого Юровского, совершенно не соответствует тому, что известно по материалам следственного дела Н. А. Соколова.

Признаюсь, что я больше доверяю документам следствия Н. А. Соколова хотя бы потому, что оно было проведено в строгом соответствии с уголовным и уголовно-процессуальным законодательством Российской Империи, в частности все показания снимались под присягой, а все допросы проводились в присутствии прокурора или его заместителя ("товарища"). А "Записка Юровского" - это, по сути дела, беллетристика и за содержащиеся в ней сведения автор никакой ответственности не несет.

Второе. Насколько мне известно, основное внимание в течение декабря 1997 года - января 1998 года экспертиза уделила антропологическому изучению останков; вопрос о необходимости проведения такой работы был поднят в моей записке 1994 года. Как заявил проф. В. Н. Звягин, впервые была произведена полная инвентаризация останков, они были распределены по отдельным скелетам и составлено их научное описание. Таким образом, теперь появилось что сравнивать. Но, насколько мне известно, не были добыты и проанализированы медицинские документы, относящиеся к Царской Семье, и до сих пор неизвестны прижизненные антропологические характеристики Ее членов. Таким образом, в настоящее время нет того, с чем сравнивать.

В материалах современного следственного дела была лишь одна выкройка мундира для Государя, которая давала некоторое представление о строении его тела.

Третье. Для доказательства принадлежности останков Императорской Семье и Ее верным слугам используется обычно тот факт, что была сделана реконструкция лиц по черепам по методу М. М. Герасимова. Мне в свое время доводилось слушать лекции М. М. Герасимова и по роду своей работы в качестве археолога в системе Академии наук приходилось неоднократно сталкиваться с использованием этого метода. Даже не принимая во внимание тот факт, что этот метод и при идеальных условиях имеет налет определенного субъективизма, он предполагает достаточно хорошую сохранность лицевой части черепа. А на большинстве скелетов, найденных под Екатеринбургом, лицевая часть черепа или вообще отсутствует, или сохранилась очень фрагментарно.

Четвертое. Одним из основных методов, используемых экспертизой для отождествления обнаруженных останков с конкретными людьми, является метод фотосовмещения. О его недостатках мной подробно было сказано в записке 1994 года. Достоверно мне неизвестно, что по нему было сделано за последние два месяца, но, по имеющимся у меня сведениям, коррекция, необходимая в связи с тем, что при съемке живых людей и черепов использовалась разная фотоаппаратура, не была проведена. А при пользовании этим методом в измерениях счет идет на миллиметры.

Корр, Тем не менее решение о захоронении все-таки принято, хотя очень многие его не приемлют. Сергей Алексеевич, каким, по-вашему, может быть выход из этой ситуации?

С. А. Беляев. Нужно похоронить останки, как предложил Священный Синод, во временной символической могиле в Москве или Екатеринбурге, что, с моей точки зрения, еще лучше. Затем спокойно, уже без всякого ажиотажа, без всякой политики продолжить работу.

Журнал Московской Патриархии №4 1998г.